Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
Возведение этой оборонительной линии поглотило за десятилетие, с 1930 по 1940 год, большую часть военных ассигнований Франции. И это делалось в ущерб развитию бронетанковых войск и авиации, роль которых роковым образом недооценивалась!
Французское общественное мнение на протяжении многих лет усыплялось заверениями в полной неприступности восточных границ страны, в превосходстве вооруженных сил и командования Франции. Это не могло не вызвать широкого распространения пассивно-оборонительных настроений, благодушия и ложного чувства безопасности. «В организационном, тактическом и психологическом отношении, – писал бывший руководитель немецкой разведки на Западе генерал У. Лис, – линия Мажино оказала на французскую армию и на всю нацию пагубное влияние. Она наложила оковы на оперативное мышление французов и сделала его убогим. Когда был осуществлен стратегический обход этой линии, командование оказалось в беспомощном положении».
Ярко рисуя поразительную отсталость французской военной мысли, погрязшей в застывших догмах, Дивайн весьма скупо говорит о состоянии английской военной теории. А она в не меньшей мере, чем французская, способствовала принятию союзниками гибельной стратегии, воплощенной в плане «Д».
Военные теоретики Англии также стояли на ложных позициях в оценке характера будущей войны. Они не верили в маневренные глубокие операции, питали приверженность к позиционной обороне и не учитывали огромные возможности бронетанковых и моторизованных войск. О том, как глубоко заблуждалась английская военная мысль, свидетельствует следующее высказывание ее видного представителя – Лиддел Гарта, относящееся к 1939 году: «Трудность „нокаута“ очень возросла вследствие нынешнего превосходства обороны над наступлением. Недавний опыт наземных сражений свидетельствует о том, что атакующий должен иметь по меньшей мере тройное превосходство в вооружении, чтобы добиться даже местного успеха. Точно так же и воздухе оборона завоевывает преимущества, которыми пользовался ранее нападающий. Последние достижения в развитии огневых средств противовоздушной обороны обещают создать преграду воздушной угрозе, аналогичную той, которая возникла поколение назад на суше благодаря сочетанию колючей проволоки и зарытого в землю пулемета. В общем, мечты солдата о „молниеносной“ войне имеют все меньше перспектив на их осуществление. Военные тучи, нависшие ныне над Европой, порождают много грома, но очень мало молний».
Отсюда он делал вывод: «Если германский генеральный штаб не потерял еще чувства реальности, то возможность серьезного немецкого наступления на западе становится более чем сомнительной». Такую точку зрения разделяли (даже незадолго до начала немецкого вторжения во Францию!) Н. Чемберлен и другие руководители политики и стратегии Англии.
На фоне этих заблуждений и самообольщений особенно ярко выделяется позиция французских коммунистов в оценке фашистской опасности. 19 мая 1939 года, в то время, когда Европа уже вползала в полосу предвоенного кризиса, М. Торез в своем выступлении на пленуме ЦК КП Франции говорил: «Каждый задает себе вопрос: когда и над кем совершится очередное насилие? Над объектом гитлеровских вожделений – Данцигом или над Польшей? Над одним из Балканских государств? Над одной из малых стран Западной Европы? Над Францией? Становится все более очевидным, что коалиция Германии и Италии самую непосредственную и серьезную угрозу представляет в конечном счете для нашей страны. Гитлер, по-видимому, считает, что приближается час развязки, которую он предвидел в „Майн кампф“: „Предварительно изолированная Франция будет уничтожена“».
Это были удивительно верные по силе предвидения слова, но они не нашли отклика у французских правящих кругов. Казалось, здравый смысл совсем покинул их.
Трагичность положения усугублялась еще тем, что французские военные руководители, проявляя твердость и упорство не там, где нужно, нетерпимо относились к инакомыслию в важнейших вопросах военной теории, стратегии, строительства вооруженных сил, а также в оценке противника.
Вот разительный пример. Когда глава французской разведки генерал Гоше представил Гамелену докладную записку, в которой давалась в общем правильная оценка характера немецкого военного искусства, и предложил распространить среди офицеров французской армии специальную памятку с обобщением опыта войны в Польше, союзный главнокомандующий резко отверг это предложение. «Франция, – заявил он, – не Польша. Германия не применит против нас тех способов, которые она применила в Польше. Распространение подобной памятки послужит только возникновению беспокойства в народе».
Уверовав в свою непогрешимость, французская военная верхушка не прислушивалась к новым, свежим мыслям и выводам, не давала простора для их развития. Старые догмы сковали военную теорию и обрекли ее на застой. «…Командные кадры, – писал впоследствии де Голль, – оказались во власти рутины. В армии господствовали концепции, которых придерживались еще до окончания Первой мировой войны. Этому в значительной мере способствовало и то обстоятельство, что военные руководители дряхлели на своих постах, оставаясь приверженцами устаревших взглядов…»
Дюнкерк был одним из ярких проявлений политического и военного банкротства союзников. В событиях во Фландрии рельефно отразились и немощь французского командования, и эгоистичные действия английского военного руководства, саботировавшего союзные решения, и крушение коалиционной стратегии, и просчеты немецкого командования, и, наконец, стойкость и мужество простых солдат и моряков Англии и Франции.
Описывая действия британской экспедиционной армии, Дивайн изображает все в исключительно благоприятном свете. Справедливо обрушиваясь на французское командование, он не находит ни одного критического слова в адрес руководства английских войск. Но были ли действия британской экспедиционной армии и ее командующего генерала Горта так безупречны, как пишет автор?
Чтобы правильно оценить роль и место английских сил в дюнкеркских событиях, необходимо учитывать военную политику и стратегические концепции британского руководства того времени. Дивайн пишет, что английская армия, как и французская, была «совершенно не приспособлена для современной войны». Автор здесь превратно истолковывает причины слабости английской армии. О них можно судить по следующим словам Лиддел Гарта, сказанным в 1939 году: «Мы вели все наши войны, вплоть до последней, используя наше морское могущество… Мы вели все наши крупные войны, включая последнюю, на основе этой стратегии и имели в них и после них постоянно такие успехи, каких не знала никакая другая нация. Нашим главным оружием было экономическое давление, осуществляемое военно-морскими силами. Нам эффективно помогало использование двух дополнительных видов оружия: финансового, с помощью которого мы субсидировали союзников и снабжали их военными материалами, и военного, дававшего нам возможность отправлять на континент сравнительно небольшую экспедиционную армию для нанесения ударов по уязвимым местам противника, для цементирования и мобилизации на борьбу союзных сил. Доводя наши усилия в войне на море до максимума, мы стремились снизить наши усилия в борьбе на суше до минимума».
Традиционная особенность английской стратегии заключалась именно в том, чтобы вести борьбу против континентальных противников с помощью третьей силы, в данном случае Франции. Не случайно во французской армии в то время ходила крылатая фраза: «Англия будет сражаться до последнего французского солдата». И в этих словах была большая доля истины, так как английское командование заботилось о сохранении сил, чтобы, опираясь на них, диктовать свою волю после окончания воины. Тот же Лиддел Гарт по этому поводу писал: «Если сосредоточить усилия исключительно на достижении победы, не думая о последующих результатах, можно оказаться слишком ослабленным и неспособным извлечь выгоды для себя в послевоенном мире». Английские стратеги всегда действовали в соответствии с этими принципами. Этими же соображениями руководствовался и Горт, заботившийся больше о сохранении своих сил, нежели об организации активного отпора немцам. Он очень широко использовал, и, несомненно, в ущерб союзной стратегии, директиву, данную ему, как командующему, английским правительством.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
