Теган выпрямилась, стискивая рукоять метлы.
– Не вижу никаких старых женщин, – ответила она с прежним нечитаемым выражением лица. А потом радостно завизжала.
Отшвырнув метлу, Теган подбежала и стиснула меня в объятиях так, что чуть не задушила.
– Это ты! Правда ты! – восклицала она, отстраняясь, чтобы рассмотреть, и вновь крепко обнимая. – Поверить не могу! То есть могу. В смысле, должна! Потому что вот она ты, здесь. Но как у тебя вышло? То есть, почему бы и нет… Да, я тараторю, а как иначе? В смысле, ты появилась тут вот так. И выглядишь… ну, как раньше!
Теган смеялась и плакала, и наши слезы смешались, когда она восторженно расцеловала мои щеки.
– О, Элизабет, я знала, что ты вернешься! Просто знала. Даже если это было чушью. – Теган шмыгнула носом и вытерла глаза о перчатку. – И вот ты здесь.
Я кивнула, улыбаясь, а затем взяла Теган за руки и шагнула назад, чтобы снова ее рассмотреть.
– Вот я здесь, но где же тощий ребенок, которого я помню? Что это за женщина, такая взрослая и наконец-то должным образом одетая?
Только сейчас я заметила, что от нее исходит не только физическая сила, но и нечто другое. Мощь иного рода.
– Я правда так изменилась?
– До сих пор столько же трещишь, то есть слишком уж много!
Теган просияла.
– О, как ты, наверное, скучала по моей болтовне!
– Как и по твоей готовке.
– Ха! Так и знала, что ты меня с кем-то путаешь, – рассмеялась она.
Мы умолкли, просто глядя друг на друга. Утренний воздух будто стал плотнее, словно сам день начал наполняться вопросами, невысказанными мыслями, болью.
– Не пригласишь в дом? – спросила я.
Теган неуверенно пожала плечами:
– Он твой.
– Нет, Теган. Твой.
Она с улыбкой сунула руки в карманы.
– Чайник уже греется, – произнесла она по пути к черному ходу.
В доме мы разулись и оставили обувь сохнуть на коврике. Признаюсь, меня тронуло, что кухня ничуть не изменилась. У дальней стены – плита с неизменным тихо свистящим чайником. Старая угольная печь еще больше потемнела и потрескалась, однако по-прежнему давала уютное тепло. Покосившиеся стулья, стол, потертые коврики, комод – все было на месте. Я не устояла перед соблазном рассмотреть расставленные на полках бутылочки. Банки с фруктами и соленьями. Сушеные травы. Цветочные масла и настойки. Все аккуратно подписано.
– Ого! До сих пор их делаешь? – Я взяла темно-синюю бутылочку лавандового масла и, вытащив пробку, вдохнула аромат. – Какой прекрасный! Очень даже хорош.
– Я использовала твой рецепт, – отозвалась Теган и взяла кружки для чая. – И твои растения из сада.
– Но приготовила его сама.
Достав из холодильника молоко, Теган продолжила возиться со звякающими кружками и ложками. Волнение и радость схлынули, и теперь Теган присмирела. Как будто сперва дала слабину и проявила искренний восторг, а теперь обуздала чувства, закрылась и больше не подпустит меня так близко. По крайней мере, пока. Я напомнила себе, как одинока она была всю свою жизнь. Нельзя ждать мгновенного прощения или единения. Я сама оставила Теган и должна вновь завоевать ее доверие. Правда, меня беспокоило, что у нас нет времени на восстановление былой дружбы. Нешуточная опасность уже подобралась к самому порогу.
Сняв пальто, Теган повесила его на спинку стула, и в верхнем кармане что-то шевельнулось. К моему изумлению, оттуда вылез маленький белый мышонок. Он уставился на меня ярко-красными глазами, подергивая усиками.
– Это что… тот самый мышонок, которого я тебе подарила? – спросила я.
Теган привычно протянула руку крошечному зверьку, он запрыгнул на ладонь и, пробежавшись вверх, устроился на плече, где, очевидно, чувствовал себя как дома.
– Ага, он, – ответила Теган, почесав его за ушком. – До сих пор жив-здоров, верно, Алоизиус?
– Тогда ему, выходит… что, почти восемь лет? Весьма почтенный возраст для мыши.
Теган прислонилась к плите, скрестив руки.
– Когда мы познакомились, тебе было триста восемьдесят четыре. За все время, что мы провели вместе, ты не старела и даже не думала умирать. Ты исчезла в чертовом облаке дыма – мол, перенеслась в какой-то ведьминский рай, а теперь вдруг – оп, и ты снова тут, спокойная такая, учишь меня подметать снег, как будто отлучалась в магазин на пять минут. И после этого тебе не нравится, что какая-то мышь прожила в два раза больше обычного?
– Нет, мне все…
– Знаешь, магия есть не у одной тебя. Алоизиус был со мной в ту ночь в Бэткомском лесу. Когда все завертелось. Он попал в самую гущу, с заклинаниями, проклятиями, огнем… И что-то не дало ему тогда погибнуть. – Теган поцеловала любимца. – Думаю, оно и поддерживает в нем жизнь.
– Я рада. Рада, что он все это время был с тобой.
Теган накрыла стол, и мы сели пить чай. Как только она открыла коробку с песочным печеньем, Алоизиус уселся рядом с кружкой и ловко принял у хозяйки несколько кусочков. Я так хотела потянуться и взять ее за руку. Хотела рассказать, как чудесно снова к ней вернуться. Как я скучала. Как я ее люблю. Может, я и сама слишком долго держала чувства взаперти, закрываясь от всех, отворачивалась от людей вместо того, чтобы шагать к ним навстречу. Или же я просто знала, что Теган еще не готова меня простить. Не готова рискнуть, ведь я могу снова причинить ей боль.
Я согрела руки о кружку и тоже взяла угощение. На вкус печенье было восхитительным, домашним, и на мгновение меня поразило то, что я снова ем. За пять лет в Летних землях я узнала многое и о ведьмовстве, и о себе. И еще о том, как скучаешь по пребыванию в материальном мире, по простым удовольствиям вроде возможности поесть печенья.
– Вот теперь ты действительно меня удивила, Теган. Восхитительно!
Отсылка к давним кулинарным провалам не вызвала у нее улыбки. Напротив, Теган нахмурилась.
– Так, снег на дорожках, лавандовое масло, печенье… Хватит ходить вокруг да около. Из Летних земель никто не возвращается. Мы обе понимаем, ты здесь не просто, чтобы проверить, как я научилась вести хозяйство.
– Верно.
– Давай выкладывай. Я больше не ребенок, мои чувства не обязательно защищать… Почему, Элизабет? Почему сейчас, спустя столько лет? Зачем ты явилась?
– Мне надо с тобой поговорить.
– Ха! Знаешь, сколько раз мне надо было поговорить с тобой за эти пять лет? Нет, конечно, откуда тебе знать, тебя здесь не было. Ты меня бросила.
– Теган, прости, у меня не было выбора.
– Выбор есть всегда! – сорвалась она, но вновь взяла себя в руки. Алоизиус, который явно остро улавливал смену настроения хозяйки, шмыгнул в карман ее свитера. – Послушай, с тех пор, как ты… как ты ушла, я многому научилась. Я путешествовала. Изучала искусство по всему свету. Я сидела у ног ведьм и шаманов и слушала. То, что они мне открыли… – Теперь взгляд Теган был невозмутим. – Я уже другой человек.
