Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 139
В июне 1927 г. премьер-министр созвал конференцию по делам Востока. Проводили её за закрытыми дверями под покровом непроницаемой тайны. Пригласили членов кабинета, некоторых дипломатов, служивших в Китае, а также высокопоставленных военных: командующего Квантунской армией, начальника генерального штаба и руководителей военного и морского министерств. И, конечно, на совещании присутствовали представители крупнейших концернов и банков, заинтересованные в «освоении» богатств Востока, и в первую очередь Китая. На конференции высказывались различные предложения, пожелания, планы. Всё сказанное необходимо было систематизировать, обобщить и, сгладив возникшие противоречия, объединить в план внешнеполитической экспансии. Этим и занялся генерал-премьер, составляя свой знаменитый меморандум.
Документ был адресован императору — «сыну неба». И, естественно, форма обращения к нему была самой почтительной: «Премьер-министр Танака Гиити от имени Ваших многочисленных подданных нижайше вручает Вашему Величеству меморандум об основах позитивной политики в Маньчжурии и Монголии». Но это было только обращение — дань верноподданной почтительности божественному микадо. Дальше шёл деловой текст без каких-либо лирических отступлений.
Планы этапов экспансии в борьбе за передел мира излагались в документе с военной чёткостью и предельно откровенно. Никакого камуфляжа, никаких завуалированных форм изложения. Конечная цель — мировое господство! Сейчас, когда во всех подробностях стали известны планы Гитлера, этим трудно кого-то удивить. Но меморандум писался в 1927 г., за несколько лет до прихода Гитлера к власти, так что первенство в составлении подобных планов принадлежало японским милитаристам.
Первый раздел меморандума был озаглавлен: «Позитивная политика в Маньчжурии и Монголии». Для того чтобы понять, почему отставной генерал начал с этих районов, достаточно лишь взглянуть на географическую карту. Провинции Маньчжурии огромным клином вдаются в территорию Советского Союза, занимая выгодное положение по отношению к районам Забайкалья, Приамурья и Приморья. 3500 километров границ Маньчжурии проходят рядом с самыми развитыми и заселёнными районами советского Дальнего Востока. Плодородные земли у берегов Амура, такие крупные города как Владивосток, Хабаровск и Благовещенск, линия Транссибирской магистрали — всё это находится у самой границы. Захват Маньчжурии и использование её в качестве плацдарма агрессии позволило бы ударным группировкам японской армии наносить удары по любым дальневосточным районам. В случае успеха можно было бы перерезать Амурскую и Уссурийскую железные дороги и захватить Приморье.
Захват Монголии, а под этим названием подразумевались районы Внутренней Монголии Китая и территория Монгольской Народной Республики, также сулил будущему агрессору заманчивые перспективы. Оккупация Внутренней Монголии позволяла выйти к Великой Китайской стене, крупнейшим городам и густонаселённым районам Китая. И именно с этого плацдарма в 1937 г. началась необъявленная война Японии против Китая, продолжавшаяся до разгрома Японии в августе 1945 г. Овладение же, в случае успеха, территорией МНР выводила Японию в район Байкала. Это открывало перед ней возможность перерезать Транссибирскую магистраль в самом уязвимом месте — районе байкальских туннелей и в случае выхода японских войск к Иркутску отторгнуть Дальний Восток от Советского Союза.
Японский премьер-министр при составлении меморандума не страдал отсутствием воображения. Планы его были грандиозными — огромная азиатская континентальная империя, а затем и мировое господство. «…Для того чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того, чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай», — утверждал он в меморандуме. Отставному генералу казалось, что захвата Китая будет достаточно, чтобы обеспечить господство на всём азиатском материке: «Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные малые страны, Индия, а также страны Южных морей будут нас бояться и капитулируют перед нами. Мир тогда поймёт, что Восточная Азия наша, и не осмелится оспаривать наши права». Сказано цинично, откровенно и в полном соответствии с желаниями истинных хозяев островной империи, выразителем взглядов которых и был Танака.
Были расписаны все этапы агрессии, определена последовательность стран и континентов. Вот выдержка из этого документа: «Овладев всеми ресурсами Китая, мы перейдём к завоеванию Индии, стран Южных морей, а затем к завоеванию Малой Азии, Центральной Азии и, наконец, Европы». Барон мыслил с солдатской прямолинейностью, когда в одном из разделов меморандума писал: «Под предлогом того, что Красная Россия готовится к продвижению на юг, мы прежде всего должны усилить наше продвижение в район Северной Маньчжурии и захватить таким путём богатейшие ресурсы этого района страны».
Хотя в те годы с севера Стране восходящего солнца никто не угрожал, война с Советским Союзом представлялась неизбежной: «Продвижение нашей страны в ближайшем будущем в район Северной Маньчжурии приведёт к неминуемому конфликту с Красной Россией. В этом случае нам вновь придётся сыграть ту же роль, которую мы играли в русско-японской войне… В программу нашего национального развития входит, по-видимому, необходимость вновь скрестить мечи с Россией…» (1).
Под меморандумом стояла дата — 7 июля 1927 года. 25 июля он был представлен императору Хирохито. Ознакомившись с планом завоевания мирового господства, император одобрил документ. Генеральный штаб в Токио и штаб Квантунской армии в Порт-Артуре, получив меморандум, взяли его положения за основу при разработке планов будущей войны.
Автор меморандума, будучи премьер-министром и одновременно министром иностранных дел, должен был тщательно скрывать свои мысли и планы при общении с иностранными дипломатами, аккредитированными в столице империи. И особенно при встречах с советскими дипломатами. Нужно было играть в миролюбие и выдавать чёрное за белое. Одна из таких встреч состоялась 8 марта 1928 г. через семь месяцев после вручения меморандума императору. Наши газеты тех лет не сообщали о содержании беседы полпреда СССР в Японии Трояновского с Гиити Танака. Запись беседы была отправлена полпредом в Москву и только в 1966 г., когда МИД СССР выпустил очередной том документов внешней политики, этот документ стал достоянием гласности.
Инициатива встречи принадлежала советскому полпреду. Танака согласился на неё, изъявив желание прийти в советское посольство, как он выразился, «запросто, пешком, дабы слишком частыми разговорами не вызвать ревность со стороны послов других государств и не создавать почву для излишних разговоров». Так он и сделал, придя на встречу в сопровождении переводчика. В полпредстве был накрыт стол, и премьер-министра угощали по русскому обычаю блинами с икрой. Беседовали два часа.
— Я хотел бы иметь с господином послом неофициальный, совершенно частный и совершенно откровенный разговор, — начал беседу Танака. — Я бы просил говорить мне всё, что он думает по поводу русско-японских отношений, как приятное, так и неприятное, начистоту, не как дипломат с дипломатом, а как частное лицо, желающее устранить все недоразумения и создать почву для укрепления дружбы между Японией и СССР. Я, не будучи дипломатом по профессии, предпочитаю такие разговоры, полагая, что они больше способствуют сближению, чем переговоры, связанные с разного рода формальностями. И вообще мне, как человеку военному, весьма тяжелы разного рода протокольные дела.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 139
