В феврале 1917 года свергают царя, и вставшее во главе страны Временное правительство пытается стабилизировать ситуацию. Однако под давлением союзников новые власти решают продолжать войну. Это вызвало разочарование и возмущение у множества людей как на фронте, так и в тылу. Отказ выйти из войны становится одной из важнейших причин того, что Временное правительство так и не сумело взять ситуацию в стране под контроль. Политический и экономический кризис стремительно углублялся. Армия утратила практически всякую боеспособность. В этой ситуации, когда большевики взяли власть в октябре 1917 года, практически никто не вступился за свергнутых «временных».
Новое правительство во главе с Лениным прекрасно понимало, до какой степени люди устали от войны. Большевикам было очевидно, что, если они попробуют продолжать войну, их очень скоро постигнет та же участь, что и свергнутое ими Временное правительство. Этого, естественно, никто не хотел. Одним из первых документов советской эпохи становится «Декрет о мире», в котором новая власть призвала все воюющие стороны немедленно начать переговоры о мире без аннексий и контрибуций.
Германское руководство, естественно, с радостью приступило к переговорам о мире. Проходили они непросто и закончились в марте 1918 года подписанием печально известного Брестского мира. Его условия были очень тяжелыми для России, терявшей огромные территории. Даже Ленин, выступавший за подписание договора, назвал его «похабным».
Впрочем, расчет Ленина был прост. Он не рассматривал Брестский мир как долговременную конструкцию. Большевики полагали, что революция в России и общая усталость от войны вызовут волну революций по всей Европе, в результате которой все ранее заключенные соглашения станут историей. Забегая вперед, нужно сказать, что в общем и целом этот расчет оправдался. Брестский мир действительно не просуществовал и года, и уже в ноябре Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет аннулировал его.
Связано это было с поражением Германии и произошедшей в ней революцией. Легенда о том, что первое стало следствием второго, давно развенчана. Германское верховное командование уже в начале осени признало, что война проиграна и необходимо заключать мир. Германская армия все еще стояла на вражеской земле, но была не способна ни к наступательным действиям, ни к длительному сопротивлению превосходящим силам противника. Это был конец, и уполномоченные по заключению перемирия были направлены еще до того, как страну охватила Ноябрьская революция.
11 ноября было подписано Компьенское перемирие, а в начале следующего года в Париже открылись заседания мирной конференции. Немцев и их союзников туда не допустили. Победители решили сначала согласовать условия мирного договора между собой, а затем в ультимативном порядке предъявить их побежденным. Надо сказать, что этот подход шокировал немцев. В Германии искренне рассчитывали, что революция и свержение монархии стали своеобразным «искуплением грехов» и новая власть не понесет ответственности за преступления старой элиты. Однако все оказалось не так. Победителям, в первую очередь французам, было все равно, кто стоит у руля в Германии; их задача заключалась в том, чтобы наказать зачинщиков войны и не допустить развязывания новой. Поэтому предъявленные германской стороне в конце весны 1919 года условия мира оказались весьма жесткими. Помимо потери целого ряда территорий на севере, западе и востоке, Германия должна была выплачивать огромные репарации, ограничить размер своих вооруженных сил, сделав их чисто символическими, и признать свою единоличную вину за развязывание войны. В общем, платить и каяться.
Воздействие этих процессов на немецкое общество той эпохи сложно переоценить. Пожалуй, если все немцы в 1920-е годы были в чем-то едины, то в ненависти к Версальскому мирному договору. Причем больше всего немцев возмущала не содержательная сторона документа, не конкретные условия, а именно их нарочито унизительный для побежденных характер. Эта ненависть подсознательно переносилась и на «нелюбимую» республику, вынужденную подписать этот мир. Ноябрьская революция в массовом сознании тесно переплеталась с поражением в войне. Этой ненавистью активно пользовались противники республики всех мастей, в числе которых был и Гитлер. В определенном смысле можно сказать, что Версальский договор в том виде, в котором он появился на свет, стал одной из важнейших предпосылок дальнейшего прихода Гитлера к власти.
Представителей России тоже не пригласили в Париж. Отчасти это было понятно – вставал вопрос, а кого, собственно говоря, считать представителем России? В стране начиналась Гражданская война, и ни белые, ни красные не могли претендовать на то, чтобы говорить от имени всего народа. К тому же с конца 1917 года полным ходом шла иностранная интервенция. Страны Антанты – Великобритания, Франция, Япония, США – отправили свои контингенты в Россию, чтобы защищать свои интересы. Эти интересы в значительной степени совпадали с интересами Белого движения. Не случайно Уинстон Черчилль в книге «Мировой кризис» написал: «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело».
Хотя масштабы прямой интервенции, а также объем материальной помощи, оказанной белым, были довольно скромными и не сыграли решающей роли в Гражданской войне, сам факт вмешательства Антанты задал тон последующим отношениям большевистского руководства с Западом. С тех пор главной угрозой в Москве считали новую интервенцию, «крестовый поход» объединенных капиталистических держав против молодого советского государства. Тем более что недостатка в голосах, призывавших к такому походу, в тогдашней Европе не было. Соответственно и основная цель советской дипломатии заключалась в том, чтобы не допустить складывания единого империалистического фронта и новой интервенции. В качестве главного противника и возможного организатора «крестового похода» рассматривалась в первую очередь Великобритания.
Таким образом, и Россия, и Германия по результатам Первой мировой войны оказались в стане проигравших. Они были фактически исключены из новой системы международных отношений, где правили бал Париж и Лондон. Русских и немцев называли «париями Версаля». Естественно, это стало мощным стимулом к тому, чтобы объединить свои усилия. Укрепление отношений двух стран позволяло обеим выйти из внешнеполитической изоляции, усилить свои позиции на мировой арене.
Помимо этого, в начале 1920-х годов была масса сугубо практических соображений, толкавших стороны к сотрудничеству. Германские военные считали, что помощь России совершенно необходима в борьбе против общего врага – Польши. Польское государство в результате Версальского мира получило обширные территории с немецким населением, а в результате советско-польской войны 1920–1921 годов – большие куски украинских и белорусских земель. Таким образом, и в Берлине, и в Москве Польшу считали одним из главных врагов. А общий враг – лучший стимул для дружбы.
Лучший, но не единственный. Еще одним важным фактором стали экономические соображения. И Россия, и Германия были фактически отрезаны победителями от мировой торговли. Между тем обе страны отчаянно нуждались в возобновлении внешнеэкономических связей. Восстановление российско-германской торговли позволяло решить эту проблему.
