«Я никогда не сомневался, – пишет автор трилогии, – что мы разгромим гитлеровскую Германию». И это его чувство подтверждают первые же впечатления 22 июня: встреча только что мобилизованных и увиденная длинная очередь в военкомат в Николаеве, состоящая из несовершеннолетних юношей и девушек.
Возвращаясь из Севастополя в Одессу сухопутным путем, Деревянко и Чибисов в одном из крымских сел оказались на митинге, где провожали на фронт упомянутых мобилизованных. «С них не сводят глаз матери, жены, возлюбленные. Возможно, это последнее свидание… Провожая, говорят: возвращайтесь с победой. Вот она, философия войны: общество с напутствием и скорбью провожает своих сыновей, – пишет автор. – Оно скорбит о возможной смерти героев и одновременно ждет и требует побед. А победы не бывают без жертв».
Константин Илларионович Деревянко принадлежит к тем участникам и исследователям войны, которые сразу почувствовали и глубоко осознали духовную суть Великой Отечественной войны. Он именует ее священной. Его повествование проникнуто мыслью о большой жертве, которую приносит народ. Ведь в основе духовности всегда лежат любовь и жертва. И то, что потом назвали массовым героизмом (этот термин часто встречается и у Деревянко), по сути, и является той высокой жертвенностью, которая отличала наш народ.
Отсюда неиссякающий интерес автора к тому моменту, когда появляется подлинное бесстрашие на войне. Ведь страх – это не просто чувство, а здоровый инстинкт самосохранения. Но на войне его необходимо преодолеть. Как и когда это происходит? У каждого – по-своему. Но к готовому на жертву – приходит. Автор не стыдится показывать это на своем примере.
Налет авиации противника. Бомбят одесский порт. Рядом – штаб базы. Пронзительно свистят и разрываются бомбы. Под ногами колышется земля. А Деревянко со своим начальником, командиром Одесской ВМБ, контр-адмиралом ЕВ. Жуковым оказался в это время на террасе перед дверями штаба. «Я, – пишет автор, – невольно потянулся к двери… Жуков тихо укоризненно бросил: Деревянко, ты куда? А я и сам не отдавал себе отчета, куда и зачем. Получалось так: я, не дослушав Жукова, бросил его под бомбами, а сам – в укрытие. Выходило, – я предал его? Пристыженный, быстро повернулся. Жуков стоял с непокрытой головой и улыбался. Даже если это бравада, то и она была прекрасна. Жуков был великолепен. Он нисколько не потерял самообладания.
– Это война, и худшее впереди, – сказал он.
Мне было стыдно за минутную слабость. Готов был назвать себя трусом, хотя для меня это – первое испытание.
– Запомни, бравировать не надо, но и не от каждой бомбы прятаться следует. И еще: не забывай, рядом могут оказаться подчиненные. Учись подавлять страх усилием воли, ведь поначалу все испытывают страх. Приказывай себе находиться там, где требует обстановка. Но когда нужно, не стесняйся падать на землю, укрываться, ибо потери на руку врагу, – наставлял Жуков».
Тогда же, говорит автор, он дал себе зарок: «…никогда под ударами врага не пригнусь на виду у людей, не побегу в укрытие впереди подчиненных. И за всю войну не нарушил этого зарока».
Здесь же, в Одессе, Деревянко свое ратное поприще проходит рядом с полководцем И.Е. Петровым. Более бесстрашного человека, отмечает автор, ему встречать не приходилось. Но когда он спросил у самого Ивана Ефимовича, не бывает ли у него когда-либо страха, тот ему ответил: «Если вам кто-то скажет, что ничего не боится, – знайте, что перед вами бахвал».
Исследуя все тот же феномен бесстрашия, К.И. Деревянко спустя три десятилетия после войны пишет письмо морскому пехотинцу А.М. Хмелевскому, первому подбившему под Одессой вражеский танк простой бутылкой с зажигательной смесью. Когда более всего было ему страшно: когда увидел танк или потом? Хмелевский отвечает, что когда он переполз в воронку от снаряда, танк надвинулся на него, но не раздавил гусеницами и не повредил бутылку-зажигалку. «Меня, – пишет Хмелевский, – только завалило землей. Когда танк сошел с воронки, я, полуоглушенный и перепуганный и одновременно обозленный на гитлеровцев, выпростался из-под земли и метнул в танк бутылку. И он вспыхнул. Если бы вы видели, как он красиво запылал!.. Человеку всегда страшно в таких случаях. Но мне тогда просто некогда было бояться, раз я задался целью уничтожить танк. Пока он не загорелся, чувство страха было загнано далеко внутрь. А когда все кончилось… страх разгулялся, и пришлось выкурить две папиросы».
Основное – цель. И еще – некогда заниматься собой. То есть готовность к отрешению от себя. Здесь и возникает действие, поступок, подвиг.
Одесса, сражавшаяся по приказу Ставки в окружении противника, сутками вела бои. В войну втянулись все – от командующих до рядовых. В этом пылу огня – некогда бояться, о чем говорит и генерал Петров. Тогда-то и проявляется тот самый массовый героизм. Но были и отдельные люди, подвигам которых не перестает на протяжении повествования изумляться автор.
Вот телефонист батареи, которому Деревянко звонит и передает, что ввиду близкого подступа врага необходимо уничтожить на данном рубеже пушки. И вдруг телефонист пропадает со связи. Минут двадцать начальник штаба в недоумении стоит с телефонной трубкой в руке и даже дует в нее, пытаясь прочистить проход сигналу, не зная, что произошло. Телефонист появляется на связи и, запыхавшись, говорит: «Виноват. Отлучался врукопашную». «Люди добрые! – восклицает К.И. Деревянко, – вы только подумайте! Он только что из рукопашного боя. Вынужден был оторваться на него от телефонной трубки. И он еще извиняется: «Виноват…» До конца дней К.И. Деревянко терзался, что не спросил тогда его фамилию, а ведь это был поступок, за который надо было представить к награде.
Не менее отважен был и поступок сержанта Д.С. Оболадзе. Он вызвался прикрывать отходивший батальон не всем взводом, чтобы не потерять людей, а отрядом из семи человек. И остался с ним против многократно превосходящего противника, ничего не говоря своим подчиненным. Оборону держали полтора часа. «Вы представляете, что такое полтора часа в бою? – вопрошает автор. – При этом старший несет ответственность за других людей, которые не знают, что их всего семеро, и лишь оглядываются, почему по сторонам не слышно выстрелов своих. Оболадзе их только подбадривал. А когда атаку отбили и можно было отползать, тут он поздравил всех с благополучным исходом».
Оборонная твердь Одессы, как скажет К.И. Деревянко, складывалась не сразу. Но, понятно, в сжатые сроки. Ее успешному развитию способствовало решение наркома Н.Е Кузнецова: создать особую зону – Одесский оборонительный район (OOP) – потом это начинание будет перенесено в Севастополь (СОР) и другие обороняющиеся базы. В Одесском районе командование было подобрано, как неоднократно утверждает автор на протяжении всей трилогии, чрезвычайно удачно. Это, в первую очередь, командующий OOP контр-адмирал ЕВ. Жуков, командир Одесской базы контр-адмирал И.Д. Кулишов, командующий Приморской армией генерал-майор И.Е. Петров (до него – генерал-лейтенант Г.П. Сафронов), член Военного совета Ф.Н. Воронин, начальник штаба OOP генерал-лейтенант Г.Д. Шишенин, заместитель начальника штаба OOP и начальник штаба Приморской армии полковник Н.И. Крылов (впоследствии маршал Советского Союза).
