— Они должны были выслать ее, да? — спросил он.
— Ее преступление не настолько серьезно для такого наказания, — ответила старая женщина.
Цветастое платье старухи частично скрывал длинный передник. Тонкие белые волосы собраны на затылке крученым узлом, удерживаемым двумя длинными заколками — черной и белой. Лицо же, изборожденное вдоль и поперек глубокими морщинами, украшали удивительные глаза, живые и внимательные, как у девушки на первом в ее жизни балу.
— Теперь Аранея, во всяком случае, некоторое время проведет в заключении, — продолжила старуха. — А там видно будет…
Она поднялась и пошла. Маленький самурай растер себе пальцами виски, а затем, надев блестящий шлем, последовал за своей спутницей.
— В заключении… Внутри или снаружи… — бормотал он себе под нос, продолжая идти. — Внутри или снаружи, да? Весь вопрос в том, как на это посмотреть, да?
Они шли по мраморному полу белостенного коридора, который привел их к спиральной лестнице, ведущей в подвалы Замка. Здесь их встретил едва ощутимый запах пищи. Освещение в коридоре было слабым, а вот запах становился все более отчетливым и узнаваемым. Жареная утка! Вскоре эта странная парочка, открыв маленькую дверь, оказалась в наполненной аппетитными запахами и горячим паром кухне.
Потолок в вытянутом помещении образовывали четыре выбеленных каменных свода, пол же был вымощен коричневой плиткой, стертой от времени до глубоких вмятин. На массивном деревянном столе в самом центре стояли штабеля тарелок, лежали груды ножей и вилок. Жар и аромат исходили от огромной черной железной плиты, размещенной возле дальней стены. На стенах висели кастрюли и сковородки, громадные вилки и топоры для разделки мяса. Убранство кухни напомнило бы Средневековье, если бы вдоль боковых стен не стояли в беспорядке компьютеры самых что ни на есть разных моделей. Некоторые мониторы были такими маленькими, легко уместились бы в карман, другие — большими, как театральная афиша, современными, плоскими, на жидких кристаллах, рядышком стояли старые, ламповые и даже парочка совсем уж раритетных — черно-белых уродцев. Сами компьютеры — системные блоки — буквально громоздились друг на друге. Казалось, что тут собрали всю технику со времен ее изобретения — от быстродействующих квантовых процессоров до старинных консольных… Клавиатуры, старые мышки, современные наушники, еще какие-то неопределенного назначения предметы… Целая куча! Судя по всему, только совершенно немыслимая лапша из проводов всех цветов и оттенков упорядочивала этот хаос, придавая ему хоть какую-то тень системы. Если в прошлом здесь, возможно, и присутствовала организация, то сейчас порядка не наблюдалось и казалось чудом, что на мониторах вообще мелькало что-то полезное или хотя бы разумное.
И все же это что-то там периодически появлялось. На одних, правда, застыло лишь слабое дрожание или мелькание бесконечных рядов цифр и букв, но другие показывали странные сооружения, где удивительно по-разному выглядевшие люди невероятным образом появлялись и исчезали вновь. На некоторых мониторах человечки, казалось, что-то говорили, но ни один звук сквозь экран на кухню не проникал… Кое-где сияли и пейзажи: крутые склоны гор с пиками вершин, укутанных белейшими снегами, равнины с извилистыми ветками синих рек, белые ватные облака, перемещавшиеся по голубому небу, бушующие волны, бьющие о подмытые берега. Но общим для всех компьютерных пейзажей было обязательное наличие замка, большого или маленького, далекого или близкого; но замок обязательно присутствовал.
Один из мониторов показывал большие песочные часы. Когда две последние песчинки упали сквозь воронку верхней части колбы, где-то зазвенел колокольчик.
— Мы как раз вовремя, — сказала старуха и открыла крышку плиты.
Пар вырвался вместе с чарующим ароматом утиного жаркого.
Женщина вынула из волос одну заколку и острым концом воткнула ее в утку.
— Да, сейчас нарежу, и все будет готово, — констатировала она факт и вынула блюдо из печи.
— Вообще-то пора обедать, да, — сказал маленький самурай и облизнулся, с нетерпением оглядывая золотисто-коричневую утку.
Пока старуха резала запеченную птицу, в кухне, откуда ни возьмись, появился необычайно крупный мужчина, который своим орлиным носом да и остальными чертами лица напоминал индейца. На плечах у здоровяка колыхался длиннополый плащ, а голову венчала мягкая фетровая шляпа с пером. Он бросил плащ и шляпу на стул возле двери и издал низкий рокочущий звук, который мог означать только одно — гигант голоден.
— Здравствуй, Травер, — сказала кухарка.
Самурай встал, подняв свой небольшой плоский нос к самому верху плиты.
— Приветствую, да, — сказал он, не отводя взгляда от жаркого.
Великан, которого и звали Травером, пророкотал что-то непонятное еще раз и резко опустился на скамью возле стола. Не успел он сесть, как дверь снова быстро распахнулась. Теперь на кухне появилась молодая стройная женщина в облегающем платье, украшенном металлическими блестками. Ее сопровождал такой же молодой мужчина, из-за своей зелено-коричневой походной одежды более всего похожий на охотника.
Самурай с индейцем изумленно посмотрели на парочку, стоявшую в дверях и переводившую дыхание, а кухарка продолжала невозмутимо резать утку.
— Ну, что случилось? — спокойно спросила она и положила на поднос аппетитную румяную ножку.
— Разве вы не слышали? — взволнованно спросила вошедшая.
— Если вы имеете в виду приговор, то мы и сами были в Верховном Кабинете, да, — сказал самурай. — Слишком мягкий приговор. Надо было вышвырнуть ее вон, да!
— Нет, нет, — прервал охотник. — Потом. Сразу после этого!
Старуха оторвала взгляд от жаркого:
— Что потом?
— Она исчезла… Аранея.
Женщина в облегающем платье всплеснула руками.
— Говорят, что она испарилась прямо на глазах у конвоя, — продолжал охотник.
В кухне на мгновение воцарилась тишина. Кухарка выпустила из рук нож.
— Это значит, что Аранея сбежала?
Вновь прибывшие одновременно кивнули. Осужденная просто-напросто исчезла по дороге к тюремным камерам, расположенным в восточной башне. Очумевшие от такой выходки конвоиры наперебой рассказывали, что она шла в нескольких шагах впереди них, а завернув за угол, испарилась в воздухе.
Маленький самурай потирал рукой висок.
— Я так и говорил, да, внутри или снаружи — весь вопрос в том, как вы предпочитаете видеть это.
— Я предпочитаю видеть это как чрезвычайно большую угрозу, — сказала кухарка.
Здоровяк-индеец поднялся и взял со скамьи свой плащ.
— Я пошел?.. — пророкотал он басом и вопросительно посмотрел на мужчину в зеленом, но тот так и не успел ответить, потому что старуха с хрустом вонзила нож в утку.
— Травер, садись и ешь! — сказала она чрезвычайно решительно. — Куда ты собрался? Если мы сейчас все хорошенько не обдумаем, то считай, что она нас уже победила.
