Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
У самих арабов слово «араб» впервые встречается в древних южноаравийских надписях, этих реликвиях процветающей цивилизации, созданной в Йемене южной ветвью арабских народов и уходящей в поздний дохристианский период и первые века христианства. В них «араб» означает бедуин, часто разбойник, и называют так кочевников, в отличие от оседлого населения. Первое упоминание на севере встречается в эпитафии из Намары начала IV века н. э., одной из старейших сохранившихся надписей на североарабском языке, который позже стал классическим арабским. Эта надпись, сделанная на арабском языке, но набатейским арамейским алфавитом, говорит о смерти и достижениях Имру аль-Кайса, «царя всех арабов», в таких формулировках, которые свидетельствуют о том, что их заявляемая верховная власть не распространялась далеко за пределы кочевников Северной и Центральной Аравии.
Лишь после возникновения ислама в начале VII века мы получаем какие-то реальные данные относительно употребления этого слова в Центральной и Северной Аравии. Для Мухаммада и его современников арабы были бедуинами пустыни, и в Коране этот термин используется исключительно в указанном смысле и никогда не применяется к жителям Мекки, Медины и других городов. В то же время язык этих городов и самого Корана называется арабским. Здесь мы уже находим зачаток идеи, распространившейся в последующие времена, что чистейшая форма арабского языка – та, на которой говорят бедуины, у которых оригинальный арабский образ жизни и речи сохранился вернее, чем у кого-либо другого.
Великие волны завоевания, последовавшие за смертью Мухаммада, и создание его преемниками халифата во главе новой исламской общины широко распространили имя арабов по всем трем материкам – Азии, Африке и Европе и обозначили им одну из важнейших вех в истории человеческой мысли и достижений. Арабоязычные народы Аравии, кочевые и оседлые, основали огромную империю, простиравшуюся от Центральной Азии по всему Ближнему Востоку до Северной Африки на берегах Атлантического океана. С исламом в качестве национальной религии и новой империей в качестве трофея арабы оказались среди огромного числа разнообразных народов, различающихся расой, языком и вероисповеданием, среди которых они сформировали правящее меньшинство завоевателей и господ. Этнические различия между племенами и общественные различия между горожанами и жителями пустынь на некоторое время стали менее значительными, нежели различия между владыками новой империи и разными народами, которых они завоевали. В течение этого первого периода истории ислама, когда он был религией арабов, а халифат – государством арабов, этим словом стали называть тех, кто говорил по-арабски, кто был полноправным членом арабской общины в силу своего происхождения и кто лично или через своих предков был выходцем из Аравии. Это слово отделяло их от массы персов, сирийцев, египтян и других народов, которые оказались под властью арабов вследствие их грандиозных завоеваний, а также использовалось в христианской Европе и других странах за пределами исламского мира для обозначения жителя новой империи. Первые классические арабские словари дают нам две формы слова – «араб» и «arāb» – и утверждают, что второе обозначает бедуина, а первое употребляется в более широком смысле, описанном выше. Это различие, если оно достоверное – а в старинных словарях многое существует исключительно в лексикографическом поле, – должно впервые появляться в этот период. До него мы не встречаем никаких признаков подобного употребления. И по всей видимости, оно сохранялось недолго.
Начиная с VIII века халифат постепенно превращается из Арабской в исламскую империю, в которой принадлежность к правящей верхушке определялась вероисповеданием, а не происхождением. Поскольку все большее число завоеванных народов обращалось в ислам, религия перестала быть национальным или племенным культом арабских завоевателей и приобрела универсальный характер, который сохранила и по сию пору. Развитие экономики и прекращение захватнических войн породило новый правящий класс администраторов и торговцев, неоднородный по этнической принадлежности и языку, который вытеснил арабскую военную аристократию, появившуюся в результате завоеваний. Это изменение нашло отражение в устройстве и составе правительства.
Арабский оставался единственным официальным языком и основным языком управления, торговли и культуры. Богатая и разнообразная цивилизация халифата, созданная людьми многих национальностей и вероисповеданий, была арабской по языку и в большой степени также и по тону. Использование прилагательного «арабский» для описания различных аспектов этой цивилизации часто вызывало сомнение на том основании, что вклад в «арабскую медицину», «арабскую философию» и т. д. со стороны имевших арабское происхождение был относительно невелик. Критиковалось даже использование слова «мусульманский», поскольку многие создатели этой культуры были христианами и иудеями, и поэтому был предложен термин «исламский» как обладающий культурной, а не чисто религиозной или национальной коннотацией. Однако подлинно арабские особенности цивилизации халифата больше, чем позволило бы предположить простое рассмотрение этнического происхождения отдельных его создателей, и использование термина «арабский» оправдано при условии четкого разграничения его культурных и национальных коннотаций. Другой важный момент – то, что сегодня в коллективном сознании арабов именно арабская цивилизация халифата в этом более широком смысле является их общим достоянием и формообразующим влиянием в культурной жизни.
В то же время этническое содержание слова «арабский» тоже менялось. Распространение ислама среди покоренных народов сопровождалось и распространением арабского языка. Этот процесс ускорился с переселением большого числа жителей Аравии в провинции, а с X века – с появлением нового правящего народа, турок-сельджуков, – различия между потомками арабских завоевателей и арабизованных туземцев потеряли былое значение. Почти во всех провинциях к западу от Ирана прежние местные языки вымерли и арабский стал главным разговорным языком. Начиная с поздних Аббасидов слово «араб» возвращается к своему исходному значению – бедуин или кочевник, становясь по сути социальным, а не этническим термином. Во многих западных хрониках Крестовых походов он применяется исключительно к бедуинам, в то время как массы мусульман Ближнего Востока называют сарацинами. Несомненно, именно в этом смысле Торквато Тассо говорит в XVI веке:
Арабы к ним другие примыкают:Кочевники без прочных очагов…
Освобожденный Иерусалим.XVII. 21Арабский историк XIV века Ибн Хальдун, сам горожанин арабского происхождения, широко использует это слово именно в этом смысле.
Основным критерием классификации был критерий вероисповедания. Разные религиозные меньшинства были организованы в религиозно-политические общины, каждая со своими собственными законами и вождями. Большинство принадлежало к умме, то есть мусульманской общине или народу. Ее члены считали себя в первую очередь мусульманами. Если требовалась дальнейшая классификация, она могла быть территориальной – египтяне, сирийцы, иракцы – или социальной – горожане, крестьяне, кочевники. Именно к этой последней и относился термин «араб». В нем сохранилось так мало от этнического смысла, что мы находим даже, как он порой применяется к неарабским кочевникам курдского или тюркского происхождения. В то время, когда господствующий общественный класс в умме был в основном турецким – как, например, на протяжении многих веков на Ближнем Востоке, – иногда мы находим, что термин «сыны арабов» или «дети арабов» (абна аль-араб или авлад аль-араб) применяется к арабоязычным горожанам и крестьянам, чтобы отличить их от турецкого правящего класса, с одной стороны, и от кочевников, то есть собственно арабов, с другой.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
