– Если вы удостоите чести старого друга вашего величества… – сказал он, и я, крепко обхватив его одной рукой за шею, а другой придерживая шлейф своего платья, пыталась вспомнить, кто же это может быть. Меня осенило, когда мы преодолели последнюю бурлящую волну, – перед тем, как он опустил меня на землю.
– Вы граф Раймонд де Сен-Жиль! – воскликнула я. – Вы любили петь с моим братом Ричардом! Теперь я припоминаю, милорд! Много, много лет назад, когда я была застенчивой двенадцатилетней девочкой, вы были очень добры ко мне… тогда я собиралась уехать к супругу, которого прежде никогда не видела.
– Да, я Раймонд, – отвечал он, с улыбкой глядя, как я распутываю шлейф и расправляю складки своей легкой мантии. – И я не забыл те чудесные дни, которые мы провели в моем замке Сен-Жиль. Как не забыл и горе Рика после расставания с любимой сестрой.
Его последние слова живо напомнили мне сцену прощания с братом, и я густо покраснела. Даже по прошествии многих лет мне стало стыдно при воспоминании о том, как я бросилась в объятия Ричарда, как рыдала и кричала, что боюсь, как умоляла увезти меня, спрятать в Аквитании, как просила отправить придворных короля Уильяма обратно на Сицилию без меня.
Однако, прежде чем я или граф Раймонд успели произнести хоть слово, мой супруг уже стоял рядом со мной, а граф Боэмунд спешил нам навстречу. Редко доводилось мне видеть более откровенного урода; у него были огромные оттопыренные уши, длинные передние зубы и усы, торчащие, как пучки соломы. В довершение всего он, приветствуя нас, постоянно морщил нос, и эта несчастная привычка да еще его уши и зубы делали его столь похожим на зайца, которого однажды в детстве поймал и подарил мне Ричард, что мне приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не прыснуть от смеха.
Однако его приветствие было на редкость учтивым; он незамедлительно выразил нам свою признательность.
– Господин мой король, приведя свой могущественный флот в наши воды, вы предоставили мне возможность сегодня приветствовать вас здесь. Саладин после захвата Иерусалима предполагал захватить Триполи… но ваши корабли и вооруженные рыцари отпугнули его.
– Я очень надеюсь, что скоро мы осадим Иерусалим и навсегда освободим вас от черной тени Саладина, – ответил Уильям.
Пока они обменивались любезностями, солнце, казалось, пекло жарче и жарче, и я изнывала в нетерпении. Мне очень хотелось поскорее попасть во дворец графа Боэмунда. Крытый паланкин, стоявший неподалеку, выглядел весьма заманчиво, и я была уверена, что он предназначен для того, чтобы перенести меня туда.
Перехватив мой взгляд и поняв мои мысли, граф Боэмунд поспешно представил моему супругу графа Раймонда де Сен-Жиля, наследника Тулузы.
– Мы не должны утомлять жарой вашу драгоценную супругу, – сказал он, когда друг моего брата преклонил колено перед Уильямом, – но у графа Раймонда, милорд король, имеются весьма важные письма. В них вести, которые уже давно ожидают вас.
Раймонд встал и подозвал оруженосца, который подал ему два свитка пергамента. Узнав на одном из свитков личную печать Ричарда, я повернулась к моему повелителю:
– Может быть, лучше распечатать и прочесть письма, когда мы прибудем во дворец?
Однако, прежде чем мой супруг успел ответить, молодой Раймонд покачал головой и заговорил голосом, немного напугавшим меня:
– Письма содержат печальную весть.
Без дальнейших отлагательств я сломала печать, развернула свиток и увидела внизу крупную, размашистую подпись, сделанную рукой Рика: «Ricardus Rex». Рикардус Рекс? Король Ричард!
Видимо, я прочитала подпись вслух. Помню, что крепко схватила Уильяма за руку.
Оторвавшись от чтения своего письма, мой супруг сжал мои дрожащие пальцы.
– Да, любовь моя, – сказал он. – Да. Твой отец скончался. Герцог Ричард стал королем Англии.
Глава 2
Известие о смерти отца настолько ошеломило меня, что я лишь смутно воспринимала все, что делалось и говорилось после того, как меня усадили в паланкин, а моих придворных дам – в большую деревянную колесницу. Помню, что, прочитав письмо от Ричарда, Уильям сказал, что ему необходимо немедленно собрать наших военачальников и что он присоединится ко мне, как только сможет. Помню также, как кто-то плотно задернул занавеси, потому что дорога к дворцу вела через рыночную площадь и базар, на котором торговали верблюдами. Мы прошли по меньшей мере половину пути, когда я несколько пришла в себя и решила прочесть письмо Ричарда, адресованное мне.
Вначале я с трудом разбирала буквы, так как паланкин так трясся и качался, что мне стало дурно; однако вскоре я приноровилась и испытала крайнее изумление, узнав, что наш отец, король Генрих II, скончался еще в июле. А я распечатала письмо с известием о его смерти в конце сентября!
Следующие фразы отчасти содержали в себе ответ на мой вопрос. Рик, по его словам, непременно хотел написать мне лично. Он заверял меня в том, что первым делом после вступления на престол освободил матушку из заточения в Винчестерском замке и даровал ей все почести и привилегии вдовствующей королевы.
«Свой сыновний долг я выполнил, – писал он далее, – и теперь занят собиранием денег на Крестовый поход. Много хлопот доставляет мне также моя грядущая коронация. Я должен короноваться до отплытия из Англии на битву с неверными; на время моего отсутствия я собираюсь назначить регентом матушку».
Письмо Ричарда не было датировано, но, насколько я помнила привычки своего милого брата – едва ли он сильно изменился за прошедшие двенадцать лет, – он наверняка писал письмо несколько дней, отвлекаясь на многие другие важные дела. Вдруг еще одна мысль поразила меня, и я сосчитала, сколько прошло недель с тех пор, как мой царственный супруг и я покинули Сицилию. Мы продвигались медленно; по пути делали остановки в Коринфе, на Крите и Родосе и так долго находились в пути, что лишь случайно могли узнать о смерти моего отца.
Внезапный толчок прервал мои размышления, меня едва не выбросило из паланкина. Откинув занавес, я увидела, что мы стоим перед огромными, обитыми кожей воротами, охраняемыми двумя смуглыми чернобородыми великанами. Ворота распахнулись, и, к моему удивлению, из них вышел граф Боэмунд! Он сразу поспешил помочь мне спуститься из паланкина.
Видя мое удивление, он улыбнулся и наморщил нос целых четыре раза.
– Миледи, я поскакал вперед верхом, чтобы проверить, все ли готово к вашему приему. Зная о печальных новостях, которые вы получили, я заключил, что вам захочется побыть наедине со своими дамами.
Говоря так, он вел меня по длинному-длинному, блаженно прохладному коридору, из его сводчатых окон открывался вид на зеленые лужайки. Мы повернули за угол, поднялись на несколько ступенек и оказались еще в одном коридоре.
– Ваши апартаменты находятся в самом конце, – сказал Боэмунд. – Можете быть уверены: никто не нарушит вашего уединения. У вас будет собственная кухня, собственный сад, и я обещаю, что без вашего позволения никто к вам не войдет. Понимаю, насколько велико должно быть ваше горе.
