Опустив руки, Мина побежала дальше. Иногда, подумалось ей, хочется расправить крылья и улететь прочь. Но она была человеком, а значит, была обречена жить на земле.
Замедлив бег, девочка оглянулась. Она добежала до места встречи — едва заметного на широкой равнине оврага.
Франк, ее лучший друг, еще не пришел. Мина села на землю. Она была рада, что ее отчим настолько ленив, что не стал бы преследовать ее дальше чем на пару метров. Иногда Ксавьер отправлял в погоню сына, но сегодня Филиппа не было дома. Мина видела, как он флиртовал с какой-то девушкой, и была уверена, что сегодня братец вернется домой поздно. Да еще и пьяным.
Да, сегодня ей и правда повезло, и она ценила такую удачу.
И вновь Мина взглянула на заходящее солнце, огненным шаром катившееся к горизонту. У них с Франком не так уж много времени до того, как стемнеет. Она надеялась, что он скоро придет.
Девочка прислушалась. Многие опасались покидать деревню в этот час. Иногда в этих землях бесчинствовали индейцы, племя тоба, жившее в раскинувшейся на севере провинции Чако. Они набегали на здешние территории, крали скот, а иногда похищали детей и женщин. В областях, граничащих с землями индейцев, домá в деревнях строили близко друг к другу и обносили высокими заборами. Тамошние жители всегда носили с собой оружие, даже выходя на работу в поле. Каждый год в Чако отправляли карательные отряды и сжигали пару tolderias, как тут называли деревни индейцев, убивали нескольких тако, набирали пленников — впоследствии их заставляли работать на полях богачей или отправляли в провинцию Тукуман собирать сахарный тростник.
С этими карательными отрядами каждый год отправлялись отчим Мины и ее сводный брат, хотя семья Амборн еще ни разу не стала жертвой malon, набега индейцев.
Ксавьеру и Филиппу нравилась война. Им нравилось убивать.
Однажды Мина осмелилась спросить, каково это — мстить за обиду, которую тебе не наносили. Ответ отчима окрасился у нее на щеке бордовым, затем синим и наконец через несколько дней — желтым. Соседям пришлось сказать, что девочка упала с лестницы.
Мину стало знобить. Она укутала ноги подолом платья и подтянула колени к груди.
— Давно ждешь? — Знакомый низкий голос отвлек ее от невеселых мыслей.
— Франк, наконец-то!
— Сегодня ты была не очень-то осторожна. О чем задумалась?
— Да так, о разном. — Мина нежно смотрела на друга.
Все эти пять лет, с первых же дней ее пребывания здесь, Франк был ее верным товарищем и единственной надеждой. Иногда Мина задумывалась о том, как за эти годы изменился его голос. Еще бы — Франку уже исполнилось семнадцать, он стал взрослым мужчиной, не чуравшимся тяжелой работы.
Мина смущенно отвернулась — в ее голове вновь возникли странные мысли о том, как приятно было бы прикоснуться к Франку, ощутить тепло его кожи, вдохнуть столь знакомый запах. «Хочу обнять его и никогда не отпускать».
Мина заставила себя поднять голову и посмотреть на Франка.
Она ни в коем случае не хотела, чтобы он заметил ее смятение. Эти странные мысли выбивали девочку из колеи.
— Ну, как прошел сегодняшний день?
— Ты имеешь в виду, как мне работалось с твоим отцом?
— Не называй его так! — возмутилась Мина.
— Извини. — Франк пожал плечами и вздохнул. — Работа как работа.
Мина кивнула. Она видела, что одежда Франка запылилась, да и лицо было покрыто слоем грязи, зато в черных глазах плясали искорки. Именно его глаза запали ей в душу при первой встрече. Жгучие, загадочные, глубокие. Они светились потаенной силой. В них можно было утонуть. Мина представляла себе эти глаза, когда не могла уснуть. Ни у кого не было таких глаз. Ни у кого, кроме Франка.
Друзья уселись в овраге, служившем им укрытием. Франк обнял Мину за плечи, и какое-то время парень и девочка молчали.
Им не всегда нужно было говорить, достаточно было находиться друг возле друга.
— Скоро стемнеет, — наконец сказала Мина. — Недавно было новолуние.
— У меня с собой фонарик, — спокойно ответил Франк, указывая на небрежно брошенный на землю мешок.
— Ты украл его? — Мина выжидательно посмотрела на друга.
Густые светлые волосы растрепались, пряди падали Франку на лицо. У него всегда был немного растрепанный вид. Юноша пригладил непокорную копну ладонью. Его глаза с вызовом блеснули.
— Позаимствовал. — Он ухмыльнулся.
— У кого?
Мина заметила, что хмурится. Ее светло-карие глаза сощурились. Она напряглась, как кошка перед прыжком.
Франк, наморщив лоб, заправил прядь каштановых волос ей за ухо.
— Ох, Мина, проклятье! Я не хочу все время вкалывать, не хочу все время быть осторожным. Я никому ничего плохого не сделал, никому не причинил вреда, а завтра фонарик будет на месте, обещаю. Никто ничего и не заметит.
У Мины на языке вертелась тысяча едких замечаний, но девочка сдержалась. Она вновь вздрогнула от холода и почувствовала, как рука Франка легла ей на плечо. Девочка замерла. Они познакомились еще детьми, вместе выросли. Такие объятия были ей в новинку. Мина в первый раз прижалась к его плечу. Она прислушивалась к мерному дыханию Франка и наслаждалась прикосновением его шероховатых пальцев, нежно гладивших ее предплечье.
«Я хочу поцеловать его», — подумала она. И прошептала:
— Поцелуй меня.
Юноша помедлил, но выполнил ее просьбу. Первая попытка была неуклюжей, но вскоре они уже целовались так, словно всю жизнь только этим и занимались. Они наслаждались ласками, пили дыхание друг друга.
«Я люблю его, — подумала Мина, когда Франк наконец отстранился. — Теперь я знаю это наверняка. Теперь я в этом уверена».
Они молча сидели рядом, размышляя о том, что только что произошло. Погрузившись в сладкие мысли, Мина провела указательным пальцем по губам.
— Как только представится возможность, мы сбежим отсюда. — Франк вновь затронул тему, которую они обсуждали в последнее время.
Мина кивнула, но ничего не ответила. Они так часто говорили о том, что эта деревня останется для них в прошлом и они начнут новую, другую жизнь. Только в одном Мина была еще не до конца уверена. Вот и теперь эта мысль пришла ей в голову. «Как же мне рассказать об этом маме? Она должна поехать с нами. Я не могу оставить ее здесь, с этими дьяволами».
«Из огня да в полымя», — вот уже который раз за свои тридцать девять лет подумала Аннелия Амборн. Из одной преисподней в другую. Слезы выступили у нее на глазах. Ее муж Ксавьер схватил ее за запястье, наслаждаясь ее стонами. Аннелия знала, что ему нравилось причинять ей боль. В первый раз это случилось через несколько дней после свадьбы. Аннелия посмотрела на лампу на столе, сосредоточиваясь на огоньке, чтобы отогнать мысли о боли и страх.
