Не может быть! Миша резко остановился. Сердце бешено забилось. Кровь застучала в ушах. Да, это она! Миша ускорил шаг. Все тело пронизала дрожь, но не от холода. Он уже приблизился почти вплотную, когда она остановилась у очередной витрины. Черный в тонкую белую полоску костюм скроен по типу мужского, однако черные кожаные сапожки от Гуччи с острыми каблучками, несомненно, женские, так же как и тяжелая черная кожаная сумка через плечо. Там, наверное, фотоаппарат. Она никуда не ездит без фотоаппарата.
Миша стоял позади нее не дыша, не решаясь произнести ее имя. Она почти не изменилась со времени их последней встречи. Разве что выглядит теперь чуть взрослее, чуть женственнее… стала еще более прекрасной. На этих каблуках она, наверное, не меньше шести футов ростом. Стройная, слегка загорелая, как всегда. Вероятно, все так же занимается всевозможными физическими упражнениями на свежем воздухе. Высокий лоб, выдающиеся скулы, длинный прямой нос, полные, словно чуть припухшие губы — вся она такая же, какой он ее помнил. И эта лебединая шея, такая элегантная и такая хрупкая с виду. Он всегда говорил, что ей следовало бы позировать перед фотоаппаратом, а не снимать самой.
Миша сделал глубокий вдох.
— Сирина? — нерешительно произнес он своим глубоким баритоном.
Она вздрогнула. На мгновение словно окаменела, потом резко повернулась на каблуках. Несмотря на большие солнцезащитные очки, он теперь не сомневался в том, что это она.
Она смотрела на него, по-видимому, тоже онемев от изумления. Он видел это даже сквозь темные стекла очков. Постепенно ее накрашенные губы сложились в неуверенную, нервную улыбку, от которой все ее прекрасное лицо моментально расцвело.
— Майкл? — услышал он знакомый, чуть хрипловатый голос.
— Да… я Майкл.
— О Боже! Не могу поверить!
Ее голос выдавал неподдельное радостное возбуждение.
— Я тоже. Сколько лет мы не виделись?
— Пять, — ответила она, не задумавшись ни на секунду.
Пять бесконечно долгих, одиноких лет…
— Пять лет… — повторил Миша.
Не думая о том, что делает, он приблизился и протянул к ней руки. Несколько секунд она колебалась. Не следует так открыто выказывать безудержную радость, охватившую ее. Обычно она умела держать себя в руках при любой ситуации. Но сейчас все смешалось в голове и в душе, противоречивые мысли и чувства обуревали ее. И вообще, какого черта! Она оказалась в его объятиях. Крепко сжала его своими длинными изящными руками. Он поцеловал ее в обе щеки по европейскому обычаю. Она ответила тем же. Внезапно она почувствовала себя так, словно они никогда не расставались.
Люди обходили их стороной. «Мы, наверное, выглядим как двое старых друзей, встретившихся после долгой разлуки», — подумала она. Хотя на самом деле…
Миша крепче прижал Сирину к себе, возбужденный знакомым ощущением ее тела, ее таким знакомым экзотическим запахом. Смесь мускуса и цитрусовых… Восток, загадочный и неповторимый.
Они оторвались друг от друга. Однако он так и не смог отпустить ее руки. Окинул ее жадным взглядом с головы до ног.
— Ты чудесно выглядишь. Еще красивее, чем всегда, если это вообще возможно. Известность тебе идет.
Сирина рассмеялась.
— Спасибо, Майкл. Ты тоже стал еще красивее. — Она сняла солнечные очки, указала ими назад, на стену здания. — Ты даже красивее, чем на тех портретах.
Миша тоже взглянул на черно-белые фотографии на афишах благотворительного концерта в пользу Организации Объединенных Наций. Увлеченный Сириной, он их даже не заметил.
— Ты в самом деле так думаешь? Эти фотографии всегда выглядят так драматично, правда? — Он рассмеялся. — Впрочем, тебе это должно быть известно лучше, чем кому-либо другому.
— Это хорошие фотографии. Хорошая работа.
— Из твоих уст это действительно комплимент.
— Да. И хорошо, что он сделал такую хорошую работу, потому что ими обклеена вся Вена.
— В таком случае ты не могла не знать о том, что я здесь.
Сирина не отвела взгляд. Ее карие глаза излучали все ту же энергию и страсть к жизни, которые всегда так привлекали его.
— Да, Майкл, я знала, что ты здесь.
Ему неудержимо захотелось спросить, не собиралась ли она как-нибудь связаться с ним, пока он в Вене. Однако он почувствовал, что не готов услышать возможный разочаровывающий ответ.
— А что тебя привело в Вену? — задал он совсем другой вопрос.
— Я делаю материал о некоторых вновь избранных политических лидерах в Центральной и Восточной Европе. Они все съехались сюда на конференцию — чехи, сербы и прочие. Своего рода ярмарка тщеславия.
— Это, наверное, очень интересно.
— И может стать еще интереснее, если между ними начнется старая добрая драка. Вот тогда я смогу сделать по-настоящему интересные снимки.
— Я вижу, ты мало изменилась. — Он взглянул ей в глаза. — Но путь ты проделала немалый.
— И да и нет. — Она пожала плечами.
— Что ты имеешь в виду?
— Я… я не знаю… Не имеет значения.
Миша взглянул на свои наручные часы. «Ролекс Ойстер». Подарок от фирмы за участие в их рекламе.
— У тебя найдется время выпить чашку кофе?
Сирина покачала головой:
— К сожалению, нет. Я должна бежать. У меня ленч с Корал. Надо обсудить кое-какие дела.
— Как поживает Корал?
— Ну, ты же ее знаешь. Она такая же, как всегда. — Сирина рассмеялась. — Мать, отец, сестра, брат, тюремщик, ну и агент, конечно. Просто одолела меня своим вниманием. — Она немного помолчала. — А как твоя семья?
— Очень хорошо, — произнес он без всякого выражения.
Ей показалось, будто что-то промелькнуло в его глазах. Сожаление, сомнение, печаль? Может быть, он несчастлив?
Миша пристально смотрел на нее.
— Ты… ты еще пробудешь здесь какое-то время?
— Дня два, не больше. Потом лечу обратно в Нью-Йорк.
— Не возражаешь, если я тебе позвоню?
Его темно-карие глаза смотрели с мольбой. Он вовсе не хотел давить на нее, но и отпустить вот так, даже не попытавшись увидеться снова, тоже не мог. Тем более что ей, возможно, тоже этого хочется.
Она долго молча смотрела на него. Эти золотисто-карие глаза с зелеными и голубоватыми искорками гипнотизировали его, так же как и раньше.
— Мне бы очень этого хотелось, Майкл, — проговорила она наконец.
Его захлестнула острая радость. Он знал, что теперь все оставшееся время будет жить в ожидании встречи.
Сирина снова надела темные очки.
— Я остановилась в отеле «Венгерский король», на Шулерштрассе. — Она произнесла это демонстративно небрежным тоном. — Буду свободна сегодня поздно вечером и завтра во второй половине дня.
