Поймав вопросительный взгляд Лиз Кавано, сегодняшней своей спутницы, Деймон едва заметно покачал головой. Лиз вздернула безупречную бровь: одним мимическим жестом она умела сказать больше, чем иные женщины в двухчасовом монологе. Легкая улыбка в уголках рта подсказала Деймону: она знает, что сорвало его с места, и втайне забавляется. Как всегда.
Он не остановился. Слова были не нужны: они с Лиз знакомы уже одиннадцать лет и прекрасно понимают друг друга. Если он исчезнет вместе с прекрасной незнакомкой, Лиз, не сказав ни слова в упрек, наймет такси и уедет домой одна. Такси, разумеется, запишет на его счет — как и бутылку вина, и обед в каком-нибудь фешенебельном заведении в знак искупления вины.
Конечно, это шантаж, думал Деймон. Но такт Лиз, ее умение молчать того стоят.
Деймон свернул за угол. Только инстинкт охотника удержал его от того, чтобы направиться прямиком к добыче. Львица стояла у противоположного конца одной из изломанных стальных стен, что были рассеянны по залу, словно скульптуры старых добрых времен. Не убегает, не прячется, с легким разочарованием понял он. Просто ждет.
Его?
Разумеется.
Он понял это по невинно округленным глазам, по мерцающей на губах улыбке, готовой в любую секунду обернуться смехом. Однако в гордо расправленных плечах незнакомки, в ее лебединой шее чувствовалось напряжение. В себе-то она уверена, подумалось ему, а вот во мне — не очень.
Ну и отлично.
Он задал первый вопрос, какой пришел на ум:
— Где же ваш пирсинг?
Она расширила размах ресниц.
— Вы уверены, что он у меня есть?
Чудный голос — живое, теплое контральто, под стать солнечному смеху. Деймон распростер руки, указывая на толпу вокруг. Ладони у него чесались от желания лечь на ее обнаженные плечи, утонуть в море янтарных кудрей.
— Это всеобщая мода. Пирсинг делают все, кому меньше тридцати.
— А мне как раз тридцать. Ровно. Так что я под вашу гипотезу подхожу с натяжкой.
— Значит, вы свой пирсинг никому не показываете.
Взгляд его скользнул по золотистому платью и снова устремился к сияющему красотой лицу. Она почти не пользуется косметикой, отметил Деймон. Ей нет нужды маскировать цвет лица. По-детски пухлые щеки не знакомы с румянами, на носу чуть заметно бледнеют веснушки. Только глаза искусно подведены медными, бронзовыми и зелеными тенями.
— А вы свой?
— Я староват для таких увлечений, — спокойно ответил Деймон.
— И сколько же вам лет?
Она окинула откровенным взглядом его костюм — истинное произведение искусства, за которое Деймон заплатил целое состояние. Задержала взгляд на груди — ровно настолько, чтобы Деймон успел задаться вопросом: что ее так заинтересовало, костюм или тело под ним?
— Тридцать шесть.
— Женаты?
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Та женщина, — продолжала она, игнорируя его тактику, — она вам не жена?
Деймон мог дать голову на отсечение, что львица пришла позже, чем они с Лиз. Значит, вместе их не видела — почти сразу они разделились.
— Какая женщина? — осторожно спросил он.
Глаза ее, зеленые, как море в тропиках, встретились с его глазами. Она улыбнулась — терпеливой, все понимающей улыбкой.
— Нет, не жена, — уступил Деймон.
— Спутница жизни?
— Нет.
— Вы не сразу ответили. — Она чуть усмехнулась.
— А это имеет значение?
— Да. — Голос ее зазвучал серьезно, лишь в глазах еще плясали искорки смеха. — С женатыми я в эти игры не играю.
Деймон напрягся, чтобы не выдать радостного изумления. Одна мысль о том, что она намерена «поиграть с ним в эти игры», едва не лишила его самообладания.
— Понимаю, — мягко, с ноткой вопроса ответил он, словно уточняя: в самом ли деле она имеет в виду то, что ему послышалось?
На молчаливый вопрос она ответила легким кивком — рассеянным и загадочным кивком Сфинкса.
— Да, кажется, и вправду понимаете. — Склонив голову, она всматривалась в его лицо. — Как удобно… для нас обоих.
Наступило молчание. Деймон вдруг ощутил неуверенность. О чем речь? О коротком романе? Об интрижке на одну ночь?
Если так — ему этого мало. Деймон вдруг понял, что хочет большего. Гораздо, гораздо большего.
— Попробую догадаться, — проговорил он. — В языке.
Каштановые брови ее, темнее волос, сошлись на переносице. Львица не сразу поняла, что он продолжает разговор о пирсинге.
— Неверно, — улыбнулась она наконец и высунула язык, дабы Деймон убедился, что он не увенчан ни колечком, ни сережкой.
Язык у нее был розовый, влажный. Длинный и узкий — как она сама. Деймон вдруг представил, как этот розовый язычок прокладывает влажную дорожку по его груди.
И снова молчание. Казалось, сам воздух вокруг них сгустился и замер в ожидании.
Деймон опустил взгляд на тугие холмики ее грудей, натягивающие золотистую ткань. Он ясно видел соски — не проколотые.
— Где же тогда?..
Она скрестила руки на груди, погладила ладонью ямку в основании шеи.
— Не так быстро, сэр!
— По моему впечатлению, вы предпочитаете быстрое развитие событий, — задыхаясь от желания, отозвался Деймон.
— Ммм… — Она окинула его откровенным взглядом. — Да, верно. И свое впечатление о вас я уже составила.
Широко улыбнувшись, он шагнул к ней.
Она повернулась и пошла прочь.
— Что я вижу? — Лиз тонко улыбнулась. — Наш хищник возвращается, поджав хвост?
Деймон нахмурился и сунул руки в карманы брюк.
— Еще чего!
Лиз, разумеется, откровенно наслаждалась его неудачей, однако ей хватало ума не заходить слишком далеко. Поставив опустевший бокал из-под шампанского на поднос проходящего мимо официанта, она заговорила другим тоном:
— Не пора ли домой? Дейл уже ушел, так что свой долг мы выполнили.
— Иди, если хочешь.
Лиз всмотрелась в его мрачное лицо и покачала головой. Кончики волос мазнули ее по обнаженным плечам цвета слоновой кости. Сегодня на ней был короткий черный топик и черные шелковые брюки, низко сидящие на бедрах. На запястьях блестели металлические браслеты. Лиз нельзя было назвать хорошенькой, но она относилась к тем женщинам, на которых товарки смотрят недобро сощуренными глазами, пытаясь разгадать, в чем секрет их самоуверенности.
— Похож на собаку, у которой отняли кость, — сухо заметила она наконец и извлекла из крохотной вечерней сумочки коробочку компакт-пудры с выгравированными на крышке инициалами.
