Если уж идти досамого начала, то началось-то всё явно на заре времён, когда светлаяСестра-Хозяйка наделила людей хвостами, за что ей отдельное горячее спасибо.
Но завтра надобыло вставать довольно рано, поэтому разбираться в настолько давних событиях яне стала.
Пожалуй, болееблизким началом стала последняя война в Чреве Мира между нами, Умными и ими,Сильными. Мы блистательно проиграли.
Да, отсчёт я взялаверный — не попади тогда в пансионат благородных девиц, куда Сильные собиралидевочек и молодых девушек из народа Умных, пальцев бы я сегодня не обожгла.
Пансионат называлипо имени крепости, в которой он располагался: Пряжка. Он был на самом севереЧрева Мира, у подножия хребта Пояс Верности.
Там мы по плануОкончательного Воссоединения должны были задерживаться недолго: в нас вбивалиазы ведения домашнего хозяйства и вручали в качестве жён Сильным, пытаясь такимобразом наименее затратно создать прослойку, объединяющую победителей ипобежденных.
А шиш с маслом уних вышел!
Для начала нашСовет Матерей не одобрил планы породнения Сильных и Умных принудительнымпорядком. И объявил (негласно, разумеется) Сексуальное Сопротивление подлозунгом: «Умные рожают Умных». И, соответственно, Сильные мужья в качествеприданого обязательно должны были получить пару крепких рогов.
Молодёжь такого жевозраста, как моя старшая сестра, организовала Боевое Сопротивление, и этаразновидность Сопротивления тоже нервы Сильным подпортила. Правда, не очень-тоэффективно поначалу.
А потом вдруг и явлипла в эту историю по уши, а всё потому, что маму в детстве не слушалась.
Когда я быламаленькой, мама всегда говорила: хорошие девочки не ругаются. А я всегдадумала, ну почему? Логичных причин мама не называла.
А оказалось, когдахорошие девочки ругаются, да еще нехорошими словами, написанными на стенестарой башни, построенной в мощной крепости, запечатывающей одно странноеущелье, от этих слов в небо поднимаются драконы, запертые в скалах.
А драконы — штукаопасная.
И вредная, ипротивная, и откровенно эгоистичная, а ещё дракон!
Сто-о-о-оп,вспоминать надо без чувств. Только тогда, (говорит Профессор, когда он вхорошем настроении после удачного дня в лавочке), бесстрастно копаясь в своемпрошлом, можно разложить всё по полочкам и от одного этого станет легче. Еслиже поддашься чувствам, — только хуже будет, вместо раскладывания пополочкам свернешь всё в один ком и думай потом, что за что зацепилось.
Драконы…
И дернул жеМедбрат подружиться с одним из них…
Вместе мы многочего наворотили: от снесения вчистую нашего пансионата на севере и превращенияполуострова в остров на юге Чрева Мира до получения взаимного сексуальногоудовольствия нетривиальным способом…
* * *
…И всё было чудно,Сильные остались в Чреве Мира, значительная часть Умных, — на нашем новомострове, названном Лоскуток. Столицей острова стала Ракушка.
Была весна.
Я вернулась домойв Ракушку. Дракон облюбовал клумбу с георгинами в родительском саду.
Между Лоскутком иЧревом Мира воцарилось настороженное перемирие. Официально его никто незаключал, война продолжалась, просто никаких военных действий не велось.
Нам в Чреве Мираделать было нечего, сил едва хватало наладить оборону острова.
Сильные в своюочередь грузить войска на корабли и держать курс на Лоскуток тоже не спешили.Внутри империи начались серьёзные междоусобицы, на власть в Хвосте Коровы,столице Чрева Мира, стали претендовать сразу несколько армий.
Летом я сдалаэкзамены в наш Университет и забыла пансионат в Пряжке с его лекциями подомоводству как страшный сон.
А осенью, когдапервые заморозки прихватили алые головки георгинов, золотой дракон улетел.
Это было ранним,холодным утром.
Ракушка спалабеспробудно, когда меня разбудило что-то. Наверное, я просто почувствовала, чтоон уходит.
Подцепив на ходупервое попавшееся платье, я выскочила из окна в сад, — чтобы увидеть, какдракон поднялся над домами и, не спеша, скользит к морю, словно разминаясьперед дальней дорогой.
Что потом было —стыдно вспоминать…
Я босиком бежалаза ним по улице Старой Яблони, задрав голову к небу, и жалобно спрашивала:
— Ты надолго?Ты вернёшься? Ты насовсем улетаешь?
Дракон не ответилни на один вопрос.
Поинтересовалсянасмешливо:
— А почему тынесёшься, сломя голову? Когда мы обмениваемся с тобой мыслями, расстояниезначения не имеет. Я услышу тебя отовсюду, если захочу.
— А с чего тывзял, что я за тобой бегу? — взорвалась я. — Очень надо! У меня делосрочное, только утром вспомнила.
— Ну, развечто так… — сказал дракон. — Беги на здоровье.
Потом он добавилмечтательно:
— Соскучилсяя по настоящим горам.
Резко набрал высоту,заложил широкий полукруг над бухтой и пошёл в сторону Чрева Мира, золотясь вутреннем солнце.
Мелькнул блестящейточкой и исчез в облаках.
Мне было тошно —не передать. Как же жить теперь без дракона, представлялось слабо, настолькоплотно вошёл он в мою жизнь.
К тому же я,наконец, поняла, что стою в центре города, босая, в каком-то невообразимомплатье. Очень хорошее начало дня.
От горяподумалось:
«Утопиться?»
Идея спросоньяпоказалась стоящей и я побрела ко Второй Бухте Ракушки, не такой оживленной,как Первая.
Вышла на берег,потрогала воду ногой — она была тёплой, пожалуй, теплее, чем свежий утреннийвоздух.
И я передумала:
«Лучшеискупаться!»
Долго плавала,благо и морская вода, и слёзы были солёными. Потом вышла, натянула платье намокрое тело и пошла домой.
Как раз хватиловремени, чтобы дойти, позавтракать и даже не опоздать на первую пару.
Так я осталась бездракона.
Нет, всё верно…Дракона на цепи не удержишь… Не сидеть же ему весь век около клумбы сгеоргинами…
Да и, откровенноговоря, наша Ракушка не самое удобное место для драконов, тут людям-тотесновато.
И вообще, у людейи у драконов — свои дороги. И чем меньше они пересекаются, тем лучше и для них,и для нас…
Я всё понимала, асердце скулило. Оказывается, так быстро привыкла к тому, что стоит мысленноспросить — и в голове зазвучит насмешливый голос дракона, и откроется калитка виной мир, где звезды ближе и небо глубже, где летать так же естественно, какжить, а петь — так же естественно, как летать.
