— Я просто говорю, что их нельзя недооценивать, вот и все, — более спокойным тоном произнес он. — Даже простонародью Лускана превосходно известно, что мы, пятеро верховных капитанов, в том числе и твой отец, не более чем марионетки в руках мастера Арклема Грита. Я так давно у него под каблуком, что уже забыл, как пахнет свежий ветер, рассекаемый моим собственным кораблем. Возможно, пришла пора вернуть себе штурвал.
— Давно пора. А надо всего лишь позволить Арклему Гриту и дальше чувствовать себя в безопасности. Он держит в руках слишком много нитей. Стоит оборвать лишь несколько из них, и сотканный им покров могущества будет распущен.
Сульджак с сомнением покачал головой.
— «Тройная удача» надежна? — спросил Кенсидан.
— Да, Мэймун отплыл сегодня утром. Он должен встретиться с лордом Брамблеберри из Глубоководья?
— Он сам знает, что должен сделать, — ответил Кенсидан.
Сульджак нахмурился. Такой ответ означал, что ему этого знать не следовало. Он понимал, как важно соблюдать секретность, но сам был излишне эмоционален, чтобы долго хранить тайны.
В тот момент его посетила одна мысль, и он с еще большим уважением, если только это было возможно, взглянул на Кенсидана. Именно таинственность придавала вес этому человеку, и она же заставляла каждого, склонив голову, прислушиваться к его словам. Кенсидан играл множеством фигур, но ни одна из них не имела представления ни о чем, кроме действий своих ближайших соседей.
В этом и заключалось могущество Кенсидана. Вокруг него все стояли на зыбучем песке, а он твердо упирался в скалу.
— Так, значит, это Дюдермонт? — спросил Сульджак, стараясь хоть отчасти разгадать хитросплетение замыслов молодого человека, но тотчас покачал головой, признав невероятность подобного предположения.
— Капитан «Морской феи» — настоящий герой своего народа, — сказал Кенсидан. — Возможно, даже единственный герой для жителей Лускана, чьи голоса не слышны в чертогах власти.
Сульджак невесело ухмыльнулся и мысленно напомнил себе, что эта фраза, хоть и могла показаться оскорбительной, в равной мере задевала и отца Кенсидана.
— Дюдермонт в принципе не способен на интриги, а именно в них заключен наш шанс, — объяснил Кенсидан. — Но его тоже никак нельзя отнести к поклонникам Гильдии.
— Лучшая война — это война чужими руками, как мне кажется, — заметил Сульджак.
— Нет, — поправил его Кенсидан. — Лучшая война — это война чужими руками, когда никто не догадывается, что за силы стоят за ними.
Сульджак усмехнулся, не собираясь на это возражать. Но улыбка быстро погасла при мысли о необходимости сотрудничать с Кенсиданом по прозвищу Ворон. Этот человек — его партнер, его союзник… которому он не мог доверять.
Человек, с которым он не может и никогда не сможет расстаться.
* * *
— Значит, Сульджак знает достаточно, но не слишком много? — спросил Ретнор, когда чуть позже Кенсидан пришел к отцу.
Прежде чем кивнуть в знак согласия, Кенсидан некоторое время вглядывался в лицо отца. За последние дни Ретнор сильно постарел, бледная кожа обвисла под глазами и на щеках, так что под скулами образовались болтающиеся складки. Он сильно похудел за прошедший год, и его кожа, задубевшая в многолетних плаваниях, давно утратила свою эластичность. Его спина уже не сгибалась, и старик, напряженно выпрямившись, передвигался на прямых ногах. А когда он говорил, казалось, что рот завязан полоской ткани, настолько тихой и неразборчивой стала его речь.
— Достаточно много, чтобы броситься на меня с мечом, — ответил Кенсидан. — Но он этого не сделает.
— Ты доверяешь ему?
Кенсидан кивнул:
— И он, и я, мы оба хотим одного. Вернее, не хотим служить под началом Арклема Грита.
— Как служил я, хочешь сказать, — заметил Ретнор, но Кенсидан отрицательно тряхнул головой, даже не дожидаясь, пока отец договорит.
— Ты возвел крепкий фундамент, на котором я лишь продолжаю строительство, — сказал он. — Без твоих достижений я бы никогда не решился воспротивиться власти Грита.
— И Сульджак одобряет этот шаг?
— Как голодный человек, завидевший вдали уставленный яствами стол. Он хочет занять место за этим столом. Но никто не сядет за трапезу без остальных союзников.
— Тогда смотри за ним в оба.
— Обязательно.
Ретнор со свистом рассмеялся.
— Кроме того, Сульджак не настолько умен, чтобы я не сумел предугадать его действия в случае предательства, — добавил Кенсидан, и смех Ретнора сменился сердитым взглядом. — Если за кем и надо смотреть, так это за Куртом, а не за Сульджаком, — продолжал Кенсидан.
Старик несколько мгновений обдумывал его слова, затем согласно кивнул. Верховный Капитан Курт, обосновавшийся на Охранном острове, в непосредственной близости от Главной Башни, был, возможно, самым могущественным из всех пятерых капитанов, и единственным, кто мог бы выстоять в единоборстве против сил Ретнора. Кроме того, Курт был умен, тогда как Сульджак, был вынужден признать Ретнор, чаще всего нуждался в умелом руководстве.
— Твой брат в Мирабаре? — спросил Ретнор.
— Да, — кивнул Кенсидан, — Судьба была к нам милостива.
— Нет, — поправил его Ретнор. — Это Арклем Грит допустил ошибку. В осуществлении его планов проникновения и захвата власти хозяйки как Северной, так и Южной Башен преследуют свои собственные интересы, но интересы эти диаметрально противоположны. Арклем Грит слишком горд и самонадеян, чтобы заметить, насколько небезопасна его позиция. Я сомневаюсь, чтобы он понимал, как сильно разгневана Арабет Раурим.
— Она сейчас на борту «Тройной удачи», ищет «Морскую фею».
— А лорд Брамблеберри в Глубоководье ожидает приезда Дюдермонта, — одобрительно добавил Ретнор.
Бесстрастное лицо Кенсидана Ворона дрогнуло от редкой усмешки. Но он быстро прогнал ее, напомнив себе о том, как опасна может быть гордыня. Хотя Кенсидану было чем гордиться. Он жонглировал множеством шариков и безошибочно определял орбиту каждого в отдельности. На востоке он на пару шагов опережал Арклема Грита, а на юге заручился поддержкой ни о чем не подозревающих союзников. Немалые вложения — увесистые кошельки с золотом — были размещены надежно.
— Гильдия Чародеев должно потерпеть поражение на востоке, — сказал Ретнор.
— И с наибольшими потерями, — согласился Кенсидан.
— Но остерегайся сверхмага Темной Мантии, — предупредил его старый капитан, вспомнив о лунной эльфийке Валиндре, хозяйке Северной Башни. — Если план Грита по захвату Серебряных Земель сорвется, она придет в ярость. Она давно жаждет прибрать их к рукам.
— Но обвинит в этом сверхмага Арабет Раурим из Южной Башни, дочь маркграфа Эластула. Ведь это она ослабила могучую хватку Арклема Грита.
