Вступление
Запугать Сульджака, одного из пяти верховных капитанов, правителей Лускана, бывшего капитана чуть ли не самого грозного экипажа из всех пиратских кораблей, когда-либо терроризировавших Побережье Мечей, было весьма непросто. Этот несдержанный человек начинал орать раньше, чем сознавал, что открывает рот, и его рев зачастую перекрывал все голоса членов правящего совета. Даже Гильдия Чародеев, которая, как всем известно, фактически правила городом, с трудом находила на него управу. Из своего дома, стоявшего в южной части центрального квартала Лускана, он управлял Кораблем Сульджака, контролировал солидную группу купцов, а также командовал бандой головорезов. Его жилище не было столь живописным и великолепным, как хорошо укрепленный дворец Верховного Капитана Таэрла, увенчанный четырьмя шпилями, или могучая крепость Верховного Капитана Курта, но оно тоже неплохо охранялось и было расположено совсем неподалеку от резиденции Ретнора, ближайшего союзника Сульджака среди капитанов.
Тем не менее, входя в «Десять дубов», как назывался дворец Корабля Верховного Капитана Ретнора, Сульджак испытывал некоторое замешательство. Самого старика Ретнора в комнате не было, да он и не рассчитывал его увидеть. Встречал гостя совершенно безобидный на вид человек, самый младший из троих сыновей Ретнора.
Но Сульджак знал, насколько обманчивой может быть внешность.
Кенсидан, невысокий, одетый в отлично сшитый костюм скучных серо-белых тонов, тщательно подстриженный и причесанный, заложив ногу на ногу, сидел в кресле у противоположной стены просто обставленной комнаты. Иногда его называли Вороном, потому что Кенсидан часто надевал черный плащ с высоким воротником и облегающие черные сапожки, доходившие ему до середины икр. Даже его походка чем-то напоминала птичью. Если ко всему этому добавить длинный крючковатый нос, сразу становилось понятно, почему к нему так давно прилипло это прозвище, хотя черный плащ с высоким воротником Кенсидан впервые надел только год назад. Любой, даже начинающий колдун мог разглядеть магические свойства этого одеяния, причем очень мощные, а подобные предметы зачастую приводят к изменениям личности их владельца. Как новый кушак постепенно меняет характер носящего его дворфа, так и плащ Кенсидана не мог не воздействовать на молодого человека. Его походка стала более напряженной, а нос сильнее вытянулся и загнулся книзу.
Кенсидан не отличался сильно развитой мускулатурой, а на его ладонях не было следов мозолей. В отличие от большинства подчиненных своего отца, он никогда не пользовался украшениями для темно-каштановых волос. Он вообще не носил ничего броского и яркого. Более того, сидя в кресле с большими подушками, он должен был бы казаться еще миниатюрнее, но каким-то образом выглядел весьма значительной персоной.
Кенсидан был бесспорным центром этой комнаты, и каждый наклонял голову, чтобы услышать его, как обычно, негромкий голос. А стоило ему повернуться или просто переменить позу, как находящиеся рядом люди тревожно вздрагивали и оглядывались по сторонам.
Конечно, кроме дворфа, невозмутимо стоявшего справа от кресла Кенсидана. Кряжистые руки дворфа покоились на бочкообразной груди, а поверх выступавших под кожей узловатых мышц рассыпались черные косички густой бороды. Из-за его спины крест-накрест торчали две усыпанные шипами булавы, свисающие на блестящих цепях. Желающих испробовать на себе их удар не было, на это не решился бы и сам Сульджак. «Приятель» Кенсидана, недавно привезенный с Востока силач, уже отличился в нескольких драках в порту, и все его противники либо погибли, либо пожалели о том, что не умерли.
— Как чувствует себя твой отец? — спросил Сульджак Кенсидана, все еще не сводя глаз с опасного дворфа. Он только что занял отведенное ему место сбоку от хозяина комнаты.
— Ретнор в порядке, — ответил Кенсидан.
— Для своего возраста? — осмелился заметить Сульджак, и Кенсидан молча кивнул. — Ходят слухи, — продолжал Сульджак, — что он хочет удалиться от дел, если уже не удалился.
Кенсидан поставил локти на подлокотники, свел пальцы и задумчиво оперся на них подбородком.
— Он намерен объявить тебя своим преемником? — настаивал Сульджак.
Молодой человек, которому едва перевалило за двадцать, насмешливо фыркнул, а Сульджак смущенно прочистил горло.
— А тебя не устраивает такой вариант? — спросил Ворон.
— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — возразил Сульджак.
— А как насчет остальных трех капитанов?
Сульджак на мгновение задумался, потом пожал плечами:
— Это не стало бы неожиданностью. Они бы с удовольствием тебя приняли, но еще долго следили бы за твоими поступками. Верховные капитаны живут неплохо и не намерены нарушать установленный порядок.
— Ты хочешь сказать, что они могут пожертвовать успехом ради собственных амбиций?
И снова Сульджак с легкомысленным видом пожал плечами;
— Разве нельзя довольствоваться тем, что есть?
— Нет, — отрывисто бросил Кенсидан, и от такой грубой откровенности Сульджаку показалось, что он попал на зыбучие пески.
Сульджак оглянулся на своих спутников и движением руки отослал их из комнаты. Кенсидан последовал его примеру и отпустил всех своих помощников — кроме телохранителя. Сульджак мрачно посмотрел на хозяина.
— Можешь говорить свободно, — произнес Кенсидан.
Сульджак кивнул в сторону дворфа.
— Он глухой, — пояснил Кенсидан.
— Ничего не слышу, — подтвердил дворф.
Сульджак покачал головой. Он не мог уйти, не высказав свои сомнения, и решился заговорить:
— Ты всерьез намереваешься выступить против Гильдии?
Кенсидан не шелохнулся, не проявив ни малейших эмоций.
— Главную Башню считают своим домом более сотни магов, — заметил Сульджак.
И снова не последовало ни малейшей реакции.
— Многие из них достигли уровня сверхмагов.
— Ты полагаешь, что все они высказываются и поступают единодушно? — наконец отозвался Кенсидан.
В Арклем Грит быстро приберет их к рукам.
— Никто не в состоянии быстро объединить магов, — возразил Кенсидан. — Представители этой профессии самые эгоистичные и себялюбивые существа.
— Кое-кто говорит, что Грит сумел обмануть саму смерть.
— У смерти неистощимое терпение.
Сульджак разочарованно вздохнул.
— Он якшается с демонами, — выпалил он. — Грита так просто не возьмешь.
— Я и не говорю, что это слабый противник, — заявил Кенсидан с оттенком явного превосходства в голосе.
Сульджак снова вздохнул и заставил себя успокоиться.
