Мы со Страттоном переглянулись, а потом я осторожно дотронулась до плеча Инки. Почти целое столетие мы с ним были лучшими друзьями и знали друг друга как облупленные, но такой холодной ярости на его лице мне еще ни разу не доводилось видеть.
— Оставь его, Инки. Пусть поваляется еще немного и катит отсюда. Что нам до него, правда? Между прочим, я умираю от жажды. И Кейт, я подозреваю, тоже.
— Угу, — скривилась Кейт.
— Точно, бежим скорее! — оживилась Сесили. — У них там сегодня концерт, хочу потанцевать!
— Когда он очухается, мы будем уже далеко, — затараторила я, таща Инки за рукав.
— Подождите, — сказал он.
— Оставь его, — повторила я. Мне было немного совестно бросать таксиста на мокрой мостовой под ледяным дождем, но я знала, что как только действие заклинания закончится, с ним все будет в порядке.
Внезапно Иннокенсио грубо отшвырнул мою руку. Я даже опомниться не успела, как он вытянул ладони к таксисту и быстро зашевелил губами.
Слов я не разобрала, но в следующий миг раздался отвратительный треск, и таксист вдруг всем телом выгнулся вверх, разевая рот в беззвучном крике.
Меня снова замутило, серая пелена замелькала перед глазами. Пришлось несколько раз крепко зажмурить глаза, вцепившись в руку Сесили. Она заржала, видимо, приписав мою слабость действию спиртного.
Через несколько мгновений зрение мое прояснилось, и я выпрямилась, непонимающе глядя на Инки и таксиста.
— Что? Что ты делаешь?
— Ну, Инки... Ты это... — пробормотал Страттон, качая головой. Потом пощелкал языком и быстро сказал: — Кажется, ты слегка погорячился. Ладно, валим отсюда. — С этими словами он поплотнее запахнул свое теплое пальто и зашагал в сторону «Донжона».
— Инки... Что ты сделал? — тупо повторила я.
— Поганец это заслужил, — пожал плечами Иннокенсио.
Кейт, все еще слегка зеленая после недавнего, тупо перевела глаза с таксиста на Иннокенсио, потом закашлялась и, покачивая головой, поплелась следом за Страттоном.
Я выпустила руку Сесили, и та, пошатнувшись, повисла на Бозе. Не успела я и глазом моргнуть, как они оба скрылись следом за остальными, и звук их шагов растаял в темноте.
— Инки... — снова пролепетала я, совершенно ошарашенная тем, что все просто слиняли, оставив нас одних. — Инки, ты что, сломал ему позвоночник при помощи магии? Где ты этому научился? Нет, ты не мог этого сделать, правда же?
На этот раз Инки, наконец, посмотрел на меня, и я увидела знакомую лукавую улыбку, игравшую на нездешне прекрасном лице моего лучшего друга. Свет фонаря освещал его волнистые черные волосы, превращая капельки дождя в сверкающую россыпь алмазной пыли.
— Брось, милая. Ты же знаешь, что он был конченый мерзавец, — просто сказал Инки.
Я медленно перевела глаза на таксиста, неподвижно лежавшего на земле с лицом, превратившимся в античную маску боли и ужаса.
— Ты сломал ему позвоночник? — повторила я, вдруг почувствовав себя абсолютно трезвой и до омерзения ясно мыслящей. Мой мозг лихорадочно искал запасной выход из этого кошмара. — Ты использовал магию для... Ладно, проехали. Давай, исправь все скорее, и пойдем, — сказала я. — Мне до смерти хочется выпить, но ради такого дела я готова подождать.
Видите ли, сама я ничем не могла помочь таксисту. Я понятия не имела о том, где Инки мог научиться таким сильным заклинаниям, и не представляла, как их можно снять, нейтрализовать или как там это называется.
Дело в том, что всю свою долгую жизнь я старалась держаться подальше от магии, с которой рождается на свет каждый бессмертный. Честно сказать, мне эта магия нужна, как рыбе зонтик. От нее один геморрой, тем более что меня дико ломает после каждого сеанса. В последний раз, когда я пачкалась об это дело, речь шла о какой-то ерунде, типа того, чтобы заставить кого-нибудь войти в дверь или опрокинуть на себя чашку кофе. Да и это было сто лет назад, так что вы понимаете — тут я была совершенно бессильна.
Не обращая внимания на мои слова, Иннокенсио склонился над таксистом.
— Вот так-то, приятель, — негромко проговорил он. Глаза водителя, ставшие совершенно безумными от боли и страха, с трудом сфокусировались на Инки. — Теперь ты знаешь, что бывает с теми, кто осмеливается обижать моих друзей. Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком.
Несчастный водила не мог даже застонать, и до меня с опозданием дошло, что Инки наложил на него заклятие, запирающее уста. Настоящее «безгласное» заклятие — да я видела его всего пару раз за последние несколько сотен лет! Что же это...
— Давай, Инки, верни все обратно, — нетерпеливо попросила я. Клянусь, на моей памяти Инки впервые отмачивал нечто подобное! — Ты проучил его, можешь быть доволен. Слушай, нас ждут. Отыграй все назад и бежим скорее!
Пожав плечами, Инки крепко, почти больно, схватил меня за руку.
— Ничего нельзя отыграть назад, любовь моя, — медленно произнес он, а потом поднес мои пальцы к губам и поцеловал их. Затем, развернувшись, он потащил меня в сторону «Донжона», а я, все еще ничего не понимая, обернулась через плечо на лежавшего на мостовой таксиста.
— Не можешь отыграть? Выходит, ты сломал ему позвоночник навсегда? — Не веря своим ушам, я уставилась на человека, которого последние сто лет считала своим лучшим другом.
Инки весело усмехнулся, его ангельски-прекрасное лицо сияло в ореоле фонарного света.
— Как говорится: заварил кашу, не жалей масла, — засмеялся он.
Я чуть не поперхнулась.
— Интересно, что ты выкинешь в следующий раз? Засунешь Страттона башкой в дробильную машину? — заорала я в сгустившийся туман, влажным языком облизывавший мое лицо. Расхохотавшись, Инки чмокнул меня в макушку и потянул за собой. И в этот самый миг я увидела в его глазах какое-то новое выражение — это было уже не беспечное равнодушие и даже не банальная жажда мести. На его лице было написано удовольствие! Инки было приятно сломать живого человека пополам, ему нравилось смотреть, как тот корчится на земле от боли и страха. Его это возбуждало.
Голова у меня пошла кругом. Что мне делать? Звонить 999? Или уже поздно? Неужели таксист умрет — уже умирает?
Отшатнувшись от Инки, я повернулась назад, но в этот миг земля под моими ногами запульсировала от рокота больших барабанов оркестра. Подвальный «Донжон» вдруг показался мне другим миром, другой реальностью — манящей, убаюкивающей своим шумом, приглашающей оставить за спиной дикий ужас, скорчившийся на мокрой мостовой. И мне дико хотелось поддаться на этот зов.
— Инки, но ты... Ты же должен...
Он с улыбкой посмотрел на меня, а миг спустя мы уже сбегали по крутым, скользким от дождя, ступенькам. Я все еще мучительно колебалась, но Инки уже поднял кулак и забарабанил по красной двери. Внезапно мне показалось, будто мы сошли по ступеням в ад и ждем разрешения войти.
