Книга Забытый сон - Чингиз Абдуллаев

На следующий день в три часа дня Дронго принимал в своейквартире Эдгара Вейдеманиса и пришедшую с ним женщину. На вид ей было не большепятидесяти. Чуть выше среднего роста, изящная, хрупкая, с тонкими чертами лица,одетая в строгий темный костюм. Она подала ему сухую узкую ладонь. У нее былидлинные аристократические пальцы и глубоко запавшие глаза с той грустинкой,которая бывает у обреченных больных. Дронго пожал руку гостьи и пригласил их вгостиную.

Он обратил внимание на то, как она прошла в комнату, какчуть заколебалась, выбирая, куда ей сесть — в кресло или на диван. Это былсвоеобразный тест хозяина квартиры. Индивидуалисты обычно предпочитают кресло,другие выбирают диван. Она посмотрела на диван и уселась в кресло. Эдгар,знавший об этом своеобразном тесте, усмехнулся и выбрал диван. Дронго уселся вкресло напротив.

— Простите, что вынуждаю вас заниматься моими личнымипроблемами, — несколько взволнованно и церемонно проговорила гостья.

— Мне рассказали, что вы хотели со мной увидеться, — Дронговнимательно следил за ее поведением. Она нравилась ему своей сдержанностью иинтеллигентностью.

— Меня зовут Лилия Краулинь, — представилась женщина, — яприехала из Риги. — По-русски она говорила без характерного латышского акцента.Женщина взглянула на стоящие перед ней на небольшом столике бутылки и вдругпопросила: — У вас есть вода? Обычная вода, без газа?

— Конечно. — Дронго открыл бутылку минеральной воды«Виттель» и, наполнив стакан, протянул его гостье. Посмотрел на Эдгара, но тототрицательно покачал головой.

— Извините, — она сделала только два глотка и поставиластакан на столик.

Дронго терпеливо ждал.

— Мне трудно об этом говорить, — вдруг призналась женщина. —Дело в том, что в девяносто третьем году погиб мой муж. Арманд Краулинь. Этослучилось одиннадцать лет назад. Мне тогда было тридцать девять. — Онапоправила волосы и продолжила: — Ему было сорок четыре, он был достаточноизвестный человек не только в Риге, но и вообще в бывшем Советском Союзе. Вмолодости работал секретарем ЦК комсомола Латвии, потом мы поехали работать вЕвропу, как тогда говорили. В девяносто первом вернулись. Арманд начал заниматьсябизнесом, и достаточно успешно. Однако затем начались проблемы. И в концедевяносто третьего его не стало… Мы прожили вместе почти двадцать лет. — Онавзглянула на стакан с водой, но не дотронулась до него.

Дронго терпеливо ждал.

— Он повесился, — сообщила Лилия Краулинь, чуть запнувшись.Было заметно, как она волнуется. — Арманда нашли в доме его отца — в их прежнейквартире. Полиция и прокуратура пришли к выводу, что это было самоубийство.Нашли его смятую записку, в квартире никого не было, двери и окна были запертыизнутри. Дверь открыли снаружи запасными ключами. Это сделали дежурный консьержи пришедшая в этот момент к мужу сотрудница фирмы. Они и обнаружили Арманда. Ядумала, что сойду с ума, не хотела никому верить, попала на два месяца в больницу,— женщина все-таки взяла стакан воды и сделала еще два глотка. — Все считали,что это было самоубийство. Все, кто там был. Ведь об этом свидетельствовали егозаписка, двери, запертые изнутри, сидевший внизу консьерж. Я не верила,жаловалась, писала в полицию, что этого не могло быть. Меня убеждали все —врачи, следователи, прокуроры, полицейские, даже мои родные. Но я не хотелаэтого признавать. Я знала Арманда, он был сильный, мужественный, смелыйчеловек. Он не мог решиться на такой поступок. Однажды мы с ним говорили осамоубийствах, и он тогда утверждал, что это проявление трусости. Поэтому я ине верила, все эти годы не верила.

— Извините, что я вас спрошу. Вскрытие было?

— Конечно, было. И не только вскрытие. Через четыре года янастояла на эксгумации тела. Это было так страшно. Мне объяснили, что я обязанаприехать и присутствовать лично. Меня до сих пор мучают кошмары. Я потеряласознание прямо на кладбище. Но повторная экспертиза ничего не дала. Толькоподтвердила прежнюю версию о самоубийстве.

Эдгар нахмурился. Дронго подумал, что сидящая перед нимженщина пережила настоящую трагедию.

— С тех пор прошло столько лет, — задумчиво произнеслаЛилия, — но мне иногда кажется, что с тех пор я по-настоящему даже не жила.Только воспоминаниями о муже. Сейчас я понимаю, что мы были очень счастливы.Думаю, это были самые лучшие годы не только в моей жизни, но, возможно, и вего. И вдруг все кончилось так внезапно. А теперь я вспоминаю нашу совместнуюжизнь, как давно забытый сон.

Она открыла сумочку, заглянула в нее и закрыла, словнопередумав достать нужную ей вещь.

— Простите меня, — нерешительно произнесла гостья, — у васнет сигарет?