Преступные организации, организующие торговлю и контрабандунаркотиков, располагают самыми современными техническими средствами, хорошоналаженной агентурной сетью и большим, разветвленным штатом исполнителей.Борьба с ними в современных условиях становится еще более тяжелой, чем раньше.
Из доклада Постоянного комитета экспертов по предупреждениюпреступности и борьбе с ней при Экономическом и социальном совете ООН
Белград. День первый
Самолет взял курс на Белград. Привычно гудели моторы,заглушая другие шумы. Пассажиры дремали в своих креслах. Приветливые стюардессыразносили чай, кофе, соки.
— Кофе, месье? — обратилась одна из них к пассажиру,сидевшему в третьем ряду.
— Да, пожалуйста. — Он кивнул головой, улыбаясь. Крепкийобжигающий кофе сейчас пьют не только на его родине, и он не видел причиныотказываться от него здесь, далеко от родного города. Шарль Дюпре — так теперьего зовут. И это имя будет с ним в течение всего дежурства. Собственно говоря,региональные инспектора сменяются два раза в год — так изнурительна иневероятно тяжела их работа. «Больше не выдерживает практически никто, если,конечно, дотягивает до конца срока, — подумал Дюпре. — Из пяти региональныхинспекторов, дежуривших до меня, только двое вернулись домой. Что за проклятыйсектор „С-14“!» Вот и сейчас он летит на место раньше времени. Дюпре вспомнил —в шифровке особо обращалось внимание: посланный до него региональный инспекторс двумя помощниками исчез и до сих пор не подает никаких известий, чтокатегорически запрещено уставом.
Он достал паспорт. С фотографии на него смотрело лицомолодого человека лет тридцати — тридцати пяти. Округлый подбородок,добродушные карие глаза, модная прическа делали его меньше всего похожим насуперагента, которым; в сущности, он никогда себя не считал.
Люди, подобные ему, всегда избегали громких фраз, как нелюбили вообще много говорить, потому что сама работа не располагала ксловоблудию, но, когда они возвращались домой, наступал феномен «реанимации»,как его шутливо называли инспектора. Дюпре дежурил уже дважды, правда, в другихквадратах, но каждый раз, возвращаясь домой усталый и счастливый, он, как идругие, не хотел быть один. Потребность простого человеческого общения, когдане надо лгать и изворачиваться, хитрить и приспосабливаться, быть предельновнимательным и настороженно следить за своими собеседниками, была так велика,что ее не могло заглушить даже огромное чувство усталости.
Шарль помнил свое первое дежурство. Новичков, как правило,не посылали в трудные районы, понимая, сколь сложна будет такая работа даже дляпрофессионалов, очутившихся в незнакомой обстановке. Обычно инспекторам давалидвух-трех помощников для более успешного ведения дел. Но тогда, в первое егодежурство, помощников у Дюпре не было — район считался спокойным и тихим. Еслине считать двух-трех «мелких происшествий», можно было докладывать, что первоедежурство прошло спокойно. Во всяком случае, в своем отчете он так и указал,«забыв», что во время этих «мелких происшествий» он был ранен в кисть левойруки. Подробности своего ранения Дюпре предпочитал не вспоминать, норегиональный комиссар, узнавший об этом (до сих пор Шарль не знал, какимобразом), сделал ему замечание за излишнюю горячность. Второе дежурство былокуда более трудным, но на этот раз все обошлось благополучно, хотя эти шестьмесяцев были не самыми лучшими в жизни Дюпре. И вот третье дежурство. Сектор«С-14». Когда он узнал об этом, прочитав шифровку, почувствовал гордость. Тудапосылали только самых подготовленных, самых опытных. Одним из двух вернувшихсяиз этого ада был сам Зигфрид Мельцер, ныне региональный комиссар в СевернойАмерике. И вот теперь его очередь.
Значит, будем работать, привычно подумал Шарль. Люди,посвятившие себя этому опасному делу, подобно Дюпре, не думали о наградах; самажизнь без приключений казалась им пресной и скучной. Едва вернувшись с заданияи не успев толком отдохнуть, они снова тянулись туда, где опасности заставлялисжимать нервы в пучок, где жизнь так бешено пульсировала и не очень дорогостоила. Это не было парадоксом. Подобно наркоманам, раз вкусившим «прелесть»небытия, подобно альпинистам, раз покорившим вершину, они снова и сноваотправлялись в неведомое, потому что чувствовали — иначе они уже жить не могут.Человек, по-настоящему полюбивший хоть раз в жизни, не сможет жить без любви.Человек, однажды задышавший полной грудью, не сможет дышать вполсилы. Человек,испытавший силу жизни на краю пропасти, должен постоянно ходить по этому краю,утверждаясь в собственных силах и увлекая своим примером других.
Так и Дюпре. Смысл своего существования он видел в этойжизни, полной неведомой прелести и очарования. Он, вот уже двенадцать летрискующий жизнью сначала в органах контрразведки своей страны, затем в рядах«голубых», не мог и представить, что бы делал, не будь вдруг этой работы.
Их немного. Совсем мало. Но они всегда идут и побеждают. Насмену одному приходит второй, третий, четвертый… Даже ценой жизни, но ониторжествуют в споре со своими убийцами потому, что их сменяют другие. Онизащищают правое дело и потому всегда побеждают. Но победа достается им нелегко.Слишком часто в страну, где они живут, в город, где их ждут, приходит короткаязаписка: «Примите соболезнования», слишком большую цену платят «голубые ангелы»и сотрудники Интерпола. И слишком дорогая плата — их собственные жизни —становится безмерно малой величиной в сравнении с безопасностью всегочеловечества.
«А все-таки „С-14“, — вспомнил Дюпре. — Гордость гордостью,— вздохнул он, — но жизнь, что ни говори, совсем неплохая штука, и отдавать еепросто так не особенно-то хочется».
«Наш самолет идет на посадку. Желаем вам всего хорошего», —объявила стюардесса на нескольких языках, и в салоне сразу наступило дружноеоживление. Пассажиры заулыбались, задвигались, защелкали ремнями, сталиперекладывать газеты, журналы, книги в свои сумки. Яркое солнце било виллюминаторы, и мягкий желто-голубой солнечный свет разливался по салонамсамолета. Дюпре щелкнул ремнями. Самолет, плавно снижаясь, пошел на посадку.
Белград. День второй
Все гостиницы имеют свой специфический запах, которыйостается в сознании на всю жизнь. Запах крахмала, которым пахнут простыни инаволочки, запах старых линяющих ковров и что-то неуловимо напоминающее запахмоли и старой древесины.
Порой можно ощутить терпкий запах человеческого тела. Ноесли каждый дом имеет свой, особый, неповторимый аромат, то здесь, в гостинице,кажется, и люди одинаково пахнут.
Дюпре занимал 1409-й номер в гостинице «Сербия». Ему давнонравилась эта гостиница. Во-первых, она стояла несколько в стороне отоживленного центра; во-вторых, автобусные остановки были рядом с гостиницей;в-третьих, здесь всегда бывали туристические группы, которые менялись почтиежедневно, и одно чье-то лицо нельзя было сразу запомнить; в-четвертых, с этойгостиницей у Дюпре были связаны и личные приятные воспоминания.
