И все-таки Дейви Тэлбот показался Сьюзен не таким, каким она его себе представляла, хотя и не сомневалась, что за его непринужденными манерами и неприкрытым очарованием наверняка прячется та же упертость, которая всю жизнь руководила Робертом. Никто не может, пройдя путь, который проделали эти двое, не стать жестоким и не циничным по отношению к таким нежным вещам, как любовь и дети.
Но хватит думать об этом человеке, одернула себя Сьюзен, подходя к особняку. Зачем ей еще эта головная боль? Через несколько недель мистер Тэлбот вернется в Нью-Йорк и она забудет об этом знакомстве…
По утрам Сьюзен работала в офисе рядом с кабинетом генерала — разбирала почту и отвечала на письма, а после полудня превращалась в гида, водила туристов по дому и садам, представляющим собой историческую ценность. Она обожала общаться с людьми, рассказывать им о величественном старинном особняке.
В свое время, а именно двадцать пять лет назад, генерал Бердсон женился на единственной дочери хозяина этого поместья и, когда восемь лет назад его жена скончалась, а дела пошли не столь гладко, как прежде, решил летними месяцами пускать в него туристов, как это делали многие другие владельцы подобной дорогостоящей недвижимости. Большого дохода это не приносило, но все же позволяло ему с дочерью Присциллой жить в относительном комфорте и даже оплачивать ее школу в Швейцарии, которую она закончила только нынешней весной.
Если и было в жизни Сьюзен что-то неприятное, то это необходимость иметь дело с этой девицей. Избалованная и изнеженная, Присцилла смотрела свысока на всех, кому приходилось зарабатывать на хлеб своим трудом, обращаясь со всеми сотрудниками поместья как с людьми низшего сорта. А Сьюзен вообще считала беспробудной дурочкой за то, что та нарожала детей от мужчины, который не смог ее обеспечить даже нормальными алиментами.
Присцилла заявилась в офис в середине дня в платье, сшитом на заказ в Париже, нежно-голубой цвет которого выгодно оттенял ее черные волосы и смуглую кожу.
— Папочка хочет, чтобы ты поработала сегодня подольше, — лениво протянула она.
Сьюзен тяжело вздохнула, отлично понимая, что скучающая девица намеренно втягивает ее в очередной конфликт.
— Генерал прекрасно знает, что я не могу задерживаться.
Сьюзен всегда заканчивала ровно в три пятнадцать, чтобы поспеть к школьному автобусу.
— Из-за твоих разлюбезных деток, как я полагаю? — усмехнулась Присцилла. — Они что, не могут для разнообразия сами в дом войти?
Темно-карие глаза скрестились с холодными голубыми.
— Нет, — отрезала Сьюзен.
— Ты что, не в состоянии нанять кого-нибудь, чтобы присматривали за ними до твоего возвращения? — начала накручивать себя девица.
— Зачем твоему отцу понадобилось задерживать меня? Что за срочное дело? — подозрительно уставилась на нее Сьюзен.
Присцилла небрежно повела плечиком.
— В три тридцать приезжает группа…
Она также хорошо знала, что в подобных случаях ее отец всегда устраивал так, чтобы не задерживать Сьюзен, поэтому иногда даже сам водил по поместью запоздалые группы туристов. Может, генерал и не был самым милым человеком на свете, но он всегда входил в ее положение.
— Твой отец сказал мне, что собирается попросить тебя взять эту группу, — приняла вызов Сьюзен.
Присцилла вспыхнула, в глазах ее загорелось недовольство.
— У меня сегодня назначен визит к парикмахеру.
Сьюзен бросила взгляд на безупречную прическу своей собеседницы.
— Мне кажется, ты и так прекрасно выглядишь.
Присцилла смерила ее презрительным взглядом:
— Да уж, эксперт из тебя хоть куда!
Она явно полагала, что коли Сьюзен ходит во второсортной одежде, почти не красится и носит не по моде длинные волосы, то конечно же не разбирается в таких вещах.
— Выбирай сама, Присцилла, — пожала плечами Сьюзен. — Или отправляйся ко мне сидеть с детьми, или бери на себя группу. — И она уставилась на девушку невинными глазами, наблюдая за тем, как та пришла в ужас при одном упоминании о близнецах.
— С этими маленькими монстрами?! — Присцилла задохнулась от возмущения.
— Они тебя тоже любят, Присцилла, — напомнила Сьюзен, зная, что ненависть у них обоюдная.
Холодные голубые глаза потемнели от раздражения.
— В последний раз Вики разорвала мне чулки, а Эрик облил мое новое платье апельсиновым соком.
— Они не специально, — бросилась на защиту близнецов Сьюзен. У ее детей и в мыслях не было нарочно вредить кому бы то ни было. — И пятнышко от сока было совсем маленькое, легко смылось.
— Повезло тебе, — запричитала Присцилла. — С твоей зарплатой тебе долго пришлось бы копить мне на новое платье. А насчет Роберта… что-то сомнительно, чтобы он слишком часто присылал тебе помощь.
Сьюзен подавила в себе волну негодования. В таком месте, как это, от людей ничего не скроешь, и личная жизнь не исключение, а Присцилла никогда не брезговала воспользоваться своими знаниями, если на нее нападал приступ злости.
Да, одно слово — родная кровь. Может, Роберт и научился лучше Присциллы скрывать свои эгоистические наклонности, но сходство очевидно. Роберт был сыном родной сестры генерала, и именно генерал предложил Сьюзен один из коттеджей своего поместья, когда она рассталась с мужем, поскольку считал, что родня, несмотря ни на что, должна держаться вместе, а разводов в их семействе прежде никогда не допускалось. Генерал настоял на том, чтобы Сьюзен с близнецами осталась в поместье, и предложил ей работу своего личного секретаря. Не то чтобы она действительно ощущала себя частью семейства Бердсон, но работа и коттедж пришлись очень кстати, особенно если учесть, что Роберт действительно небрежно относился к вопросу содержания близнецов, чем не преминула уязвить ее Присцилла.
— Он присылает сколько может и когда может, — пробормотала Сьюзен.
— Ты что, издеваешься?! — не унималась девица. — Да он на своей работе целое состояние сколотил, а тебе ни пенни не перепадает!
— Присцилла…
— Я бы ему никогда такого не позволила, — заявила та и презрительно фыркнула. — Хотя я понять не могу, как вы вообще могли пожениться!
Сьюзен и сама частенько задумывалась над этим вопросом после развода с мужем и пришла к выводу, что виной всему было ее чрезмерное обожание Роберта. Она возвела его на пьедестал и фактически поклонялась своему герою. Ей было восемнадцать, ему — двадцать восемь, когда они поженились. В сексуальном плане Сьюзен была чиста и невинна, до Роберта любовников у нее не водилось. Доказательством ее невинности и наивности стала беременность после двух месяцев замужества! Роберт рвал и метал, поскольку был абсолютно уверен, что она сама позаботится о контрацепции. Этот приступ ярости, напавший на него, когда он узнал, что скоро станет отцом, был первым звеном в длинной цепочке подобных припадков.
