Тогда он был совсем молодым, необыкновенно богатым и потрясающе красивым. Все, кто гостил в доме ее матери, хотели поближе с ним познакомиться, однако он заметил ее – заброшенную, никому не нужную двенадцатилетнюю девочку – и проводил с ней много времени. Он заставил ее почувствовать себя достойной его дружбы, и это было единственное приятное воспоминание о той поре ее жизни.
– Может, завтра в газете будет его фотография, – предположила Сара в качестве утешения, однако Джесси продолжала цепляться за свое горе:
– Держу пари, что не будет. За всю неделю не было ни одной.
Что само по себе странно: Весенний фестиваль в полном разгаре, и страницы светской хроники кишат фотографиями приезжих знаменитостей. Шейх или не принимает участия в развлечениях, или старательно избегает фотографов.
– Он даже не приехал в Уэрриби посмотреть на своих лошадей. Папочка сказал, что он будет только во Флемингтоне.
Сара вспомнила, что в то далекое Рождество Тарик покупал лошадей в Ирландии.
– Ну, Джесси, шейхи владеют лошадьми по всему свету. Не думаю, что какие-то из них ему особенно дороги.
Интересно, помнит ли он ее? Вряд ли. Слишком короткое знакомство, слишком давнее. То, что австралийский агент Тарика обратился к ее отцу, – просто случайность. В той сделке не было ничего личного.
– Но он специально приехал посмотреть, как побежит Ураган.
– Потому что это особенные соревнования. – Сара поудобнее устроила сестру и, откинув с печального личика растрепанные волосы, поцеловала в лоб. – Не расстраивайся, детка. Я уверена, что завтра твоя мама все расскажет тебе о шейхе.
Проигнорировав недовольное бурчание Джесси, Сара проверила, дотянется ли девочка до электрического инвалидного кресла, если захочет в туалет, включен ли ночник, есть ли вода в стакане на вращающемся подносе. Теперь, когда Джесси обрела удивительную независимость, Сара понимала, что, в общем-то, уже не нужна в Уэрриби. Пора двигаться дальше, пора заняться собственной жизнью. Надо будет поговорить со Сьюзен, как только закончится Весенний фестиваль.
Убедившись, что все в порядке, Сара подошла к двери, выключила верхний свет, пожелала Джесси спокойной ночи и выслушала последние ее жалобы на день, не оправдавший возложенных на него ожиданий.
Сара тихо закрыла дверь. Конечно, Джесси вправе чувствовать себя обманутой. Ее мать должна была позвонить. Она ведь обещала, а обещания – не пожелания или надежды, их обязательно надо выполнять.
Сара усмехнулась. Все же она безнадежная идеалистка. В наше время и в нашем мире обещания выполняются только тогда, когда это выгодно.
Она заглянула в комнату мальчиков. Всегда неразлучные семилетние близнецы, забыв о шалостях и драках, крепко спали, как два невинных ангелочка. Уж таковы дети: они свято верят в обещания и разочарования всегда очень для них болезненны… очень, очень болезненны.
Мамочка не позвонила…
Эти слова вызвали в ее памяти другие соревнования за Мельбурнский кубок. Ей было тогда десять, столько же, сколько Джесси сейчас, и ее оставили в Уэрриби на попечении жены старшего конюха. Ее мать тоже не позвонила. Она была слишком занята Майклом Киарни, планировала бросить мужа и дочь, уехать в Ирландию и стать четвертой женой одного из самых богатых мужчин в мире коневодства и конного спорта.
Ее мать не прогадала. После развода, когда Майкл Киарни выбрал себе жену номер пять, она получила астрономическую сумму, и эти деньги помогли ей сделать соблазнительное предложение одному английскому лорду. Сара не погрешила бы против истины, если бы сказала, что ее мать, покинув Уэрриби, ни разу не оглянулась назад, а когда Сара отвергла предначертанное ей будущее и решила вернуться в Австралию ухаживать за Джесси, мать была потрясена и возмущена.
Сама же Сара не сожалела о своем решении. Прежняя жизнь в Англии казалась ей бесконечно далекой, правда, оставался вопрос… что же дальше?
Сара прошла в гостиную, свернулась клубочком на диване и задумалась.
Она всегда любила книги. Они были ее спасением от одиночества, ее компаньонами и друзьями, огромными окнами в другие миры. Раньше она подумывала о карьере в издательском бизнесе. Может, ее степень бакалавра английской литературы еще и сослужит ей службу… хотя у нее нет опыта работы и вряд ли в издательствах часто открываются вакансии. Однако же ей не повредит поискать приличную должность.
Только где? В Мельбурне? В Сиднее? В Лондоне?
Сара инстинктивно уклонялась от возвращения в Англию, предпочитая начать новую жизнь самостоятельно, но от мыслей о будущем голова шла кругом. Когда раздался звонок, Сара вздрогнула и подскочила к телефону, непроизвольно взглянув на часы. Почти половина десятого.
– Ферма Хиллардов.
– Сара… Я обещала Джесси позвонить. Она еще ждет? – Голос Сьюзен дрожал.
– Нет, она устала. Я уложила ее в восемь часов. Хочешь, чтобы я посмотрела, не спит ли она?
– Нет. Я… я просто подумала и… О Сара… – Сьюзен разрыдалась.
– Сьюзен, что случилось?
Громкие судорожные рыдания.
– Извини, я…
– Ничего. Успокойся. – Сара с трудом подавила вспыхнувшую в ней тревогу. – Скажи все же, что случилось.
Боже милостивый, только бы не еще один несчастный случай!
– Шейх… он забирает у твоего отца всех своих лошадей.
– Почему? – Какая бессмыслица. Если только… – Неужели из-за проигрыша Урагана?
– Нет. Там… это не все. Последние два года… Но, Сара, ты же знаешь, какими они были. Дру не мог сосредоточиться на работе.
Что Сьюзен пытается объяснить? Ее отец неправильно тренировал лошадей?
– Это разорит нас, – в отчаянии простонала Сьюзен. – Отпугнет остальных владельцев. Ты же знаешь, что репутация в этом бизнесе – все.
– Я не понимаю. – Все эти два года Сара была слишком занята с Джесси, чтобы интересоваться тем, что происходит в отцовских конюшнях. – На что жалуется шейх?
– Это все… из-за скачки. – И Сьюзен снова зарыдала.
– Сьюзен, позови папу. Я хочу поговорить с ним.
– Он… он пьет. Мы ничего не можем изменить. Ничего…
В пьяном виде – разумеется; но Сара прикусила язык, понимая, что упреки сейчас бесполезны. Может, причина во все растущем пристрастии отца к алкоголю? Но искать избавление от стресса в бутылке не так страшно, если, конечно, это не ведет к пренебрежению своими обязанностями.
– Скажи Джесси, что я позвоню ей завтра.
Сара положила трубку и вдруг почувствовала, что в гостиной холодно. Если ее отец разорится, если всерьез станет пить, что случится с его браком? Что случится с детьми? Ведь страдают всегда невинные.
Сара задрожала.
Понимает ли Тарик аль-Хайма последствия своего сегодняшнего решения? Или это его совсем не волнует? И насколько безнадежна ситуация?
