За долю секунды до того, как мотылек ударился о прожектор и его крылышки коснулись обжигающего стекла и сгорели, возникла короткая вспышка света, а затем почерневшее тельце насекомого упало на землю. Ночь пожрала свою первую жертву.
Сержант полиции выругалась, споткнувшись об один из тяжелых кабелей, но техник смотрел в другую сторону. В конце концов, черт подери, где он мог спрятать мили проводов, заполнивших площадь? Изящная церковь Святого Иоанна, творение архитектора Рена, с мрачным осуждением взирала на происходящее. Казалось, можно было почувствовать, как она хочет стряхнуть с себя толпы техников и зевак, которые облепили ее основание.
Стрелки древних часов на колокольне давно замерли на двенадцати, как будто церковь пожелала, чтобы время остановилось – в попытке не подпускать к себе гнетущее вторжение нынешнего века. Однако оно неумолимо наступало, точно язычники-мародеры, наступало все сильнее с каждой проходящей минутой.
Сумерки раскрасили небо алыми полосами над Вестминстером – над четырьмя башнями церкви, построенными из известняка и словно парящими в воздухе. Однако до конца дня еще было далеко, и должно было пройти много часов, прежде чем на Смит-сквер вернутся привычные ей мир и покой, которым придется сперва миновать кучи мусора и горы пустых бутылок.
Некоторые местные жители, находившиеся на площади в течение всей кампании и пережившие ее разрушительные последствия, вознесли благодарственные молитвы Святому Иоанну и его Создателю за то, что этот кошмар подошел к концу. И за то, что выборы происходят лишь раз в три или четыре года.
* * *
Высоко над площадью в передвижном вагончике, установленном на плоской крыше штаба партии, следившие за порядком на выборах детективы из спецподразделения наслаждались относительным покоем, поскольку все главные политики покинули Лондон и отправились в свои избирательные округа в последней попытке собрать дополнительные голоса. В одном из углов шла игра в покер, однако детектив-инспектор отказался присоединиться к игрокам. Он знал способы получше, чтобы расстаться со своими день-гами.
Весь день инспектор думал про девчонку, служившую в дорожно-транспортном подразделении Скотленд-Ярда, которая отличалась сдержанностью и потрясающими деловыми качествами на работе, но после нее была невероятно горячей и страстной. Инспектор не видел жену почти месяц, с тех самых пор, как началась предвыборная кампания, но и с девчонкой тоже не встречался. Однако впереди маячили первые выходные, и ему требовалось выбрать между удовольствиями, щедро предоставляемыми любовницей, и растущими подозрениями супруги. Инспектор знал, что она не поверит ему, если он скажет, что на выходных снова будет на дежурстве. Так что детектив весь день пытался решить, стоит ли ему рискнуть.
Он безмолвно выругался, снова услышав спорящие внутренние голоса, которые пытались перетащить его каждый на свою сторону. В общем, ситуация была просто отвратительной. Твердость, с какой он себя вел на комиссиях по присвоению воинских званий, покинула инспектора, и он пришел к выводу, что пришла пора сделать то, что он делал в подобных случаях – предоставить картам принять ре-шение.
Не обращая внимания на насмешки игроков в покер, детектив достал из кармана колоду карт и начал медленно строить фундамент карточного домика. До сих пор ему ни разу не удалось преодолеть шестой уровень, и он решил, что если сможет выйти на седьмой, то проведет выходные с подружкой – и будь что будет.
Решив немного помочь Судьбе, полицейский усилил фундамент домика дополнительными картами. Разумеется, он смухлевал, но, с другой стороны, разве не об обмане он вообще сейчас думал? Инспектор закурил, чтобы немного успокоить нервы, но от дыма у него начали слезиться глаза, и он поменял сигарету на чашку кофе. Это оказалось ошибкой. Когда большая доза кофеина попала детективу в желудок, он почувствовал, что узел внутри сжался сильнее, увеличивая напряжение, и карты у него в руках задрожали.
Медленно, осторожно, чтобы не потревожить растущее сооружение, он встал из-за стола, подошел к двери и принялся оглядываться по сторонам, вдыхая свежий вечерний воздух. Лондонские крыши купались в красном сиянии заходящего солнца, и мужчина представил, что находится на одном из островов Тихого океана, наедине со своей горячей подружкой и волшебным запасом холодного пива. Он почувствовал себя лучше и с новой решимостью вернулся к картам.
Казалось, что они легко, без особых усилий с его стороны поднимаются вверх. Вот строитель уж добрался до шестого уровня, его собственного рекорда, и начал быстро выкладывать седьмой, чтобы не нарушить ритм. Осталось всего две карты, он почти справился, но когда предпоследний картонный прямоугольник замер на расстоянии полдюйма от вершины, у инспектора снова задрожала рука. Проклятый кофеин!
Мужчина пошевелил пальцами, чтобы снять напряжение, и опять взял со стола карту. С силой сжав левой рукой правую, он начал медленно поднимать карту и с облегчением вздохнул, когда та уверенно заняла место поверх других. Осталась всего одна. Но, как он ни старался, ему больше не удавалось унять дрожь в руке. Башня превратилась в большой фаллический символ, ее создатель мысленно видел лишь тело своей подружки, и чем сильнее он пытался взять под контроль желание, тем больше дрожали его пальцы. А потом они и вовсе онемели, и он больше не чувствовал зажатую в них карту. Инспектор проклинал Судьбу и одновременно умолял ее сделать ему один, последний подарок. Глубоко вдохнув, полицейский поднес карту к вершине башни, до которой оставалось примерно полдюйма, и, боясь даже посмотреть на свое творение, опустил ее. Она легла точно в нужное место.
Однако у Судьбы имелись собственные представления о том, как все должно быть. В тот момент, когда последняя карта уже, казалось, стала завершением шедевра, над Смит-сквер пронесся легкий вечерний ветерок. Он мимолетно поцеловал башни церкви Святого Иоанна, ворвался в дверь, которую инспектор оставил открытой, и мягко коснулся карточного домика. Тот едва заметно дрогнул, а затем закачался и рассыпался по столу с громким стуком, прогнавшим вопль ликования, уже зазвучавший в душе детектива. Этот стук был таким оглушительным, будто дом был построен из кирпича и стали.
Охваченный отчаянием инспектор несколько долгих минут смотрел на гибель своих выходных, пытаясь убедить себя в том, что, в конце концов, у него все получилось. И не важно, что домик его мечты простоял всего секунду, прежде чем рассыпаться в прах. Может, это было и так, но мужчина знал, что теперь ему самому придется принимать решение, и почувствовал себя невероятно несчастным.
Его страдания и игру его товарищей в покер прервал оживший радиоприемник в углу. Председатель партии возвращался после посещения своего войска на передней линии фронта, и вслед за ним в штаб должны были приехать другие политики. Впереди у офицеров спецподразделения службы охраны была длинная ночь и напряженная работа. Времени у коллег инспектора сделать последние ставки на то, кого из министров на следующей неделе они будут охранять, а кто из них окажется на помойке истории, не осталось.
* * *
Достопочтенный Фрэнсис Юэн Уркхарт не получал ни малейшего удовольствия от происходящего. Министерская должность дарила множество удовольствий, однако это его совсем не радовало. Он оказался зажатым в угол в маленькой душной гостиной в опасной близости от уродливого торшера, сделанного где-то в 1950-х годах, который, казалось, вот-вот упадет. Уркхарт старался изо всех сил, но ему никак не удавалось избавиться от стаи матрон, работавших с избирателями и окруживших его плотным кольцом.
