– Бе-е-е, – поздоровалась со мной новая Ася тоненьким голосом.
– Ну, Анна Иванна, хорошо всё то, что хорошо заканчивается, – разделила я её радость.
– Я только вот чего боюсь, – зашептала она, а козочка навострила на её слова уши. – Что если вдруг Трубачёв с меня долг потребует? От него ведь чего угодно можно ждать: такие вещи про него рассказывают…
– Да чего он будет с вас требовать? Что вы думаете, для него это такая уж большая сумма?
– Вот и он мне так сказал. И смеялся всё, говорил: дело удачное провернул… Ну, ладно, Наташа, пойду, а то Ася, наверно, уже есть хочет.
– Ме-е-е, – подтвердила предположение Анны Ивановны коза Ася.
На том мы и разошлись в разные стороны. Когда я уже подходила к своему дому, то встретила Толика Колупаева. Он, озираясь, тащил мешок чего-то сыпучего – то ли песка, то ли муки, – видимо, упёр где-то. Интересно, если бы он узнал, что Трубачёв недавно хотел вывернуть его вместе с младшим братом наизнанку, то как бы отреагировал? Должно быть, без особого восторга.
Трубачёв Слава – бывший пионервожатый нашего класса, который в начале 90-ых годов превратился в местного криминального авторитета по прозвищу Горнист. Он действительно был когда-то горнистом и маршировал в колонне пионеров в первом ряду. Это было очень красиво, хотя и несколько воинственно. Слава гордился своей фамилией, потому что в то время был очень популярен персонаж из фильмов для детей и юношества Васёк Трубачёв.
Но это было в ту далёкую эпоху, когда все мы были наивными детьми и горячо верили в то, что являемся гражданами самой лучшей страны в мире. Тогда все дети Советского Союза состояли в советских детских и молодёжных организациях и союзах, что само по себе было неплохо. Хотя сейчас многие наши сограждане и плюются при воспоминании о той поре и неистово накладывают на себя крестное знамение, уверяя всех в своей непричастности к подобным учреждениям. Принято считать, что тогда не было свободы. Может быть. Но её и сейчас нет. Сегодня многие люди по-прежнему несвободны, только не от государственного гнёта, а от гнёта проходимцев всех мастей и собственных дикости и дурости.
В первом классе нас принимали в октябрят – дружных ребят, которые «любят труд и уважают старших». Вот тогда к нам в класс и явился Слава Трубачёв, который был тогда уже пионером и собирался вступать в комсомол. Он деловито сказал, что мы являемся его подшефным классом, и приколол к нашим школьным пиджачкам и фартучкам звёздочки с портретом ангелоподобного хорошенького мальчика лет пяти-шести. После златокудрый юный бог на октябрятских звёздочках уступил место пионерскому значку и галстуку, а они, в свою очередь, – комсомольскому значку, на котором златокудрый мальчик превратился в лысого дяденьку.
Слава нам всем сразу понравился, потому что был обаятельным и, как сейчас сказали бы, харизматичным.
Он с детства проявлял задатки лидера: возился с нами, не жалея сил и времени, учил маршировать под аккомпанемент барабанного боя, организовал школьный хор, устраивал всевозможные праздники, готовил нас к первомайской и ноябрьской демонстрациям. Даже ставил для нас настоящие спектакли со своими однокашниками, где виртуозно играл главные роли! Если же брал роль второго плана, то в его исполнении она становилась ведущей.
Слава бесподобно играл в школьном спектакле по повести Гайдара «Военная тайна» Мальчиша-Кибальчиша, который не хотел, «чтоб буржуины пришли и забрали нас в своё проклятое буржуинство». Он не выдал Военной Тайны даже после страшной муки, а самим им, проклятым, было не догадаться, что за тайна такая. Обаятельно он сыграл и Мальчиша-Плохиша, вероломно предавшего мальчишей-малышей за бочку варенья да корзину печенья. И самого Главного Буржуина с толстым накладным животом и в шляпе-цилиндре. В этой роли он таращил глаза и, обхватив ладонью подбородок, искренно удивлялся: «Что же это такая за непонятная страна, в которой даже малыши знают Военную Тайну и так крепко держат своё твёрдое слово?» И давал команду трубить тревогу сигнальщикам и махать флагами махальщикам, потому что «будет у нас сейчас не лёгкий бой, а тяжёлая битва».
– И погиб Мальчиш-Кибальчиш… – со слезами произносила слова автора Ленка Ковалёва, председатель совета пионерской дружины нашей школы, а мы все рыдали в зрительном зале от горя и ещё больше ненавидели злобных пузатых буржуев.
Ещё Славик Трубачёв проводил в нашем классе политинформации по четвергам, где рассказывал об ужасах капиталистического мира:
– А вы знаете, дети, что в Нью-Йорке настолько высокая преступность, что вероятность быть застреленным на улице такая же, как во время оккупации в годы Второй мировой войны? – риторически спрашивал он.
– Ой, мамочки! – пугались мы, потому что нас учили не оставаться равнодушными к тому, что происходит в мире, и радовались, что у нас нет такой преступности и многих других кошмаров «продажного буржуазного мира».
Мы тогда ещё не знали, что совсем скоро наступит время, когда нам придётся шарахаться от собственной тени в подъезде, когда отравляющий любое существование страх станет основной эмоцией на постсоветском пространстве, потому что мы позаимствуем у Запада не только джинсы и тяжёлый рок, но и оголтелую преступность. Хорошо бы нам научиться заимствовать у других народов что-нибудь хорошее и полезное, а не только плохое и разрушительное: мы всегда сметаем всё без разбора, как заплесневелую колбасу с пустого прилавка сельмага. Только где этому можно научиться?..
Трубачёв бегал с нами, как с писаной торбой, доказывая всем, что его подшефные пионеры – самые лучшие. При этом он умудрялся оставаться шпаной, но ему всё сходило с рук опять-таки благодаря его безмерному обаянию и активной общественной работе. Правда, он был не таким, как нынешние отморозки, а напоминал, скорее, Мишку Квакина из «Тимура и его команды», ворующего яблоки из чужих садов, или обаятельного Остапа Бендера. Кто бы мог подумать, что эти герои окажутся невинными детьми при сопоставлении с сегодняшними аферистами и правонарушителями?
В шестом классе мы сами стали вожатыми у нового поколения октябрят, а наш Слава закончил школу. Мы упрашивали его остаться ради нас хотя бы на второй год, но в его аттестате не было даже «троек». Нам было грустно, а ему весело. Его манили неизведанные дали жизни.
Когда к концу 80-ых в Кремле решили, что наша страна идёт каким-то не таким, как надо, путём, а каким надо идти, тоже никто не смог внятно озвучить, то все мы пребывали некоторое время в растерянности и даже в шоке. Но юность пела нам в уши, что всё будет хорошо, и даже значительно лучше. Таково уж ее свойство!
Вдруг выяснилось, что наша Военная Тайна давно и выгодно продана буржуинам, а сказка про неё придумана только для нас, советских граждан, чтобы мы, не задумываясь, пошли за неё на плаху. Буржуи же все наши тайны и так знали лучше нас самих. Бесстрашный Мальчиш-Кибальчиш был объявлен пропагандистской мистификацией, а главным героем нового времени стал Мальчиш-Плохиш. Только его было уже не прельстить банкой варенья и коробкой печенья – подавай на продажу Родину, и главное, чтобы не продешевить. Совесть была объявлена главным преступлением и недостатком современной и продвинутой личности, поэтому все кибальчиши стали спешно перекрашиваться в плохишей. Началась эпоха перестраивания и перекраивания государства. СССР и всё, что с ним связано, было назвали «совком», и многие находили это весьма остроумным, хотя и ежу понятно, что при таком отношении к своему прошлому получишь соответствующее будущее.
