Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Я сел по левую руку от пенсионера в очках. И уже спустя мгновение понял, что, совершил ошибку, но не пересаживаться же теперь! От пенсионера отчетливо пахло тройным одеколоном. По крайней мере именно таким я всегда представлял себе его запах. Ну да ладно, потерпим; это еще не худший аромат, с которым можно столкнуться метро.
Странно, старик-то не похож на алкоголика. Обычный пенсионер, одет в парадное: черный френч и штаны с лампасами. Если учесть еще эти токарные примочки – просто man in black на пенсии получается. И в лице, кстати, что-то от Томми Ли Джонса. Может, морщины? А еще у старика вся грудь в медалях. Плащик, наверное, специально не накинул, чтобы всем видно было: вот идет герой! Которому легче замерзнуть на ноябрьском морозе, чем остаться без внимания окружающих.
Меня такие почти не раздражают. До тех пор пока не затягивают свою вечную заунывную песню. О том, как хорошо им жилось при Сталине, при Брежневе… реже – при Горбачеве, и как плохо стало сейчас. Или о мизерной пенсии. Или о том, что нынешнее поколение сплошь состоит из наркоманов и моральных уродов. Правда, нынешним поколением старики считают скорее тинэйджеров, чем моих сверстников. Мы-то уже проходили в моральных уродах положенное время, успешно преодолели двадцатипятилетний рубеж, и теперь великодушно амнистированы. Но слушать постороннее нытье все равно неприятно.
Занятные очки у старика, я только сейчас разглядел. По форме напоминают токарные, а вот цвет стекол… если это не побочный эффект плохого освещения… стекла кажутся немного разноцветными. Одно почти черное с уклоном в зеленый, другое как будто темного-красного цвета. Или они так поляризуются?
Ну вот! Чего боялся… Старик заметил мой к нему интерес и обернулся в мою сторону. Пьяно улыбнулся, будто старому знакомому, и заговорил с таким облегчением в голосе, словно мое появление освободило его от многолетнего обета молчания. Стоило ему заговорить, исходящий от старика аромат дешевого парфюма странным образом усилился.
– Ты посмотри, до чего эти сволочи страну довели! – начал он, опустив ненужное предисловие.
Ну, а я что говорил?
Стараясь не раздражать без нужды пьяного человека, изображаю заторможенного:
– Какую страну-то, дедушка?
– Э-эх! – Явное неодобрение в голосе. – Уже и не помнят, в какой стране живут! Забыли Россию-матушку. А ведь она-то все помнит! Все…
Он на пару секунд замолчал, расчувствовавшись, потом продолжил с вызовом:
– И в эти руки мы вынуждены передавать рычаги управления? А?
– Какие рычаги-то? – начинаю сердиться я. – Какие рычаги? У меня вот – только маленький рубильничек, мне по уши хватает. Мозоли уже натер об этот рубильничек.
– О-о-ой, – простонал пенсионер. – Какие рычаги… Не-е-ет, когда я был таким как ты… – он пошевелил губами, подбирая самые действенные слова, и закончил грозно, но непоследовательно, – я таким не был!
На этом старик отключился. Голова безвольно откинулась на спинку сиденья. В таком положении стало отчетливо видно, что очки у него действительно двухцветные.
Вот и славненько! Я незаметно огляделся: не обратил ли кто внимания на наш словесный спарринг. Соседка справа по-прежнему дремлет, намотав на запястье ручки большой холщовой сумки в полоску. Тинэйджерам, похоже, вообще ни до кого. Зато сосед напротив смотрит на меня с фальшивым сочувствием во взгляде. По широкой ухмылке видно, что наблюдаемая сцена доставила ему удовольствие. Слегка улыбаюсь в ответ, пожимаю плечами, мол, с кем не бывает?
Лицо парня очень скоро снова утратило какое бы то ни было выражение, остался только цвет – устойчивый, красный. Из сумки, лежащей на коленях, парень достал пол-литровую банку светлого «Хольстена» и открыл пиво движением, каким пехотинец выдергивает чеку из гранаты. Из образовавшегося в крышечке отверстия с громким шипением ударил фонтанчик пены, и парень быстро припал к нему губами, чтобы не забрызгать куртку и брюки. При этом обнаружилось, что несколько передних зубов у него металлические. Судя по звуку. Дзинь! Парень кончил пить и рукавом стер остатки пены с подбородка. Под ногами у него лениво перекатывались две искореженные банки, по форме напоминающие те же гранаты, но с полностью израсходованным боезапасом.
Отдыхают же люди! Наверное, после праздников остановиться не могут. Пенсионер вот этот тоже… Не удивлюсь, если он от демонстрации отбился. Третий день километры по кольцу наматывает и напевает про себя:
«Наш паровоз, вперед лети,
На встречу эскадронов!
Другого нет у нас пути,
И больше нет жетонов.
Я на Добрынинской сойду,
В руках моих – винтовка,
И всем, в кого не попаду,
Устрою поинтовку…»
Глава вторая«Станция Таганская. Осторожно…»
– тактично поправил меня голос из динамика.
Точно, не Добрынинская, а Таганская! Я же сегодня в другую сторону еду! В коем-то веке, можно сказать, правильно сориентирован. Как электрон.
Или как эти двое напротив.
Тинэйджеры продолжают самозабвенно целоваться. Ее глаза закрыты, их цвет, наверное, так и останется для меня загадкой. Его рука заблудилась в ложбинке между ее грудей.
Вздыхаю: и почему за поцелуи в транспорте не штрафуют? Разве так можно? Нужно же хоть немного думать об окружающих… некоторые из которых в слове «секс» слышат только три последние буквы. Попросить его, что ли, уступить мне место как старшему по возрасту? Так ведь не уступит…
Иногда он отлепляет свой рот от ее губ и что-то шепчет ей на ухо. То ли ласковые нежности, то ли пересказывает текст песни, которая играет в наушниках. В этом случае я ей особенно не завидую: судя по отдельным звукам, которые доносятся до меня, бритоголовый слушает «Prodigy». Что бы там ни было, девчонке определенно нравится. Она улыбается, не открывая глаз.
В общем, смотреть на них совершенно не хочется.
Куда приятнее уткнуться в книжку любимого Игната Валерьева. Что я и сделал, раскрыв средней пухлости томик в чуть потрепанной мягкой обложке на странице, заложенной потерявшим актуальность проездным билетом.
Закладка указывала на начало нового рассказа.
ТРИЖДЫ ИНИЦИИРОВАННАЯ.
(ритуал первый)
По мере того, как под воздействием божественного резца Создателя… Нет, лучше – кисти. Чтобы не порождать неуместные стоматологические ассоциации…
Так вот, по мере того, как под воздействием божественной кисти Создателя один за другим формировались ее органы чувств, отголоски окружающей реальности проникали в ее сознание, используя для этого все новые и новые лазейки.
Первым появился слух. Не сразу смогла она разделить доносящиеся до нее звуки на составляющие, вычленить из них основные, перестать отвлекаться на второстепенные. А когда она непостижимым образом – может быть, это пришла на помощь генетическая память? – обнаружила у себя способность интерпретировать получаемую таким образом информацию, составляя из звуков слова, то с удивлением поняла, что слышит чью-то речь.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
