Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
Знание подразумевает чувство накопления, не так ли? Знание можно приобретать и, в силу его природы, знание всегда пристрастно, оно никогда не бывает целостным; поэтому действие, проистекающее из знания, также пристрастно, не целостно. Я думаю, мы должны видеть это совершенно ясно.
Я не решаюсь продолжать, поскольку, чтобы продвигаться, нам необходимо понимание, мы должны общаться друг с другом, а я не уверен, есть ли между нами какое-то общение. Общение подразумевает понимание не только значения слов, но также смысла за их пределами, не так ли? Если ваш ум и ум говорящего движутся вместе в понимании, с восприимчивостью, тогда есть возможность настоящего общения друг с другом. Но если вы просто слушаете, чтобы в конце беседы узнать, что имею в виду под знанием я, мы не находимся в общении; вы просто ждете определений, а определения – это, безусловно, не способ понимания.
Так что встает вопрос: что такое понимание? Каково состояние ума, который понимает? Говоря: «Я понимаю», что вы под этим подразумеваете? Понимание – это не умопредставление, не результат аргументации; оно не имеет никакого отношения к приятию, отрицанию или убеждению. Напротив, приятие, отрицание и убеждение препятствуют пониманию. Для понимания, безусловно, необходимо состояние внимания, в котором нет сравнения или осуждения, нет ожидания дальнейшего развития того, о чем мы говорим, чтобы соглашаться или не соглашаться с этим. Имеет место прекращение или приостановка всякого мнения, всякого чувства осуждения или сравнения; вы просто слушаете, чтобы выяснять. Ваш подход – подход исследования; это означает, что вы не начинаете с заключения; поэтому вы находитесь в состоянии внимания, которое действительно представляет собой слушание.
Но возможно ли в такой большой компании общаться друг с другом? Мне бы хотелось тщательно исследовать эту проблему знания, какой бы трудной она ни была, поскольку если мы можем понять проблему знания, тогда, я думаю, мы будем способны идти за пределы ума, и идя за пределы себя или превосходя себя, ум может не иметь ограничения, то есть быть свободным от напряжения, налагающего ограничение на сознание. Если только мы не выходим за пределы механистического процесса ума, настоящее творчество, очевидно, невозможно, а нам, несомненно, необходим творческий ум, способный иметь дело со всеми этими множащимися проблемами. Чтобы понимать, что такое знание, и идти дальше пристрастного, ограниченного, чтобы переживать то, что является творческим, требуется не просто момент восприятия, но непрерывное осознавание, непрерывное состояние исследования, в котором нет никакого заключения – и это, в конце концов, и есть разум.
Так что если вы слушаете не просто своими ушами, но умом, который действительно хочет понимать, умом, не имеющим авторитетного мнения, который не начинает с заключения или цитаты, не имеет желания доказать свою правоту, но осознает все эти бесчисленные проблемы и видит необходимость их непосредственного решения – если таково состояние вашего ума, тогда, я думаю, мы можем общаться друг с другом. В ином случае вы останетесь просто с набором слов.
Как я говорил, всякое знание пристрастно, и любое действие, рождающееся из такого знания, также пристрастно и потому противоречиво. Если вы вообще осознаете самих себя, свои действия, мотивации, мысли и желания, то будете знать, что вы живете в состоянии противоречия: «Я хочу» и в то же самое время «Я не хочу; я должен делать это, я не должен делать то», и так далее, и так далее. Ум все время находится в состоянии противоречия. И чем острее противоречие, тем больше путаницы создает ваше действие. То есть когда имеется вызов, на который следует отвечать, которого нельзя избежать или от которого вы не можете уйти, тогда, поскольку ваш ум находится в состоянии противоречия, напряженность, связанная с необходимостью принятия этого вызова, вынуждает совершение действия; и такое действие порождает дальнейшее противоречие, дальнейшее страдание.
Я не знаю, каждому ли ясно, что мы живем в состоянии противоречия. Мы говорим о мире и готовимся к войне. Мы говорим о ненасилии и фундаментально склонны к насилию. Мы говорим о том, чтобы быть добродетельными, и не являемся таковыми. Мы говорим о любви и полны честолюбия, соперничества, беспощадной эффективности. Так что имеет место противоречие. Действие, проистекающее из этого противоречия, вызывает лишь разочарование и усугубляет противоречие. Поскольку знание не целостно, любое действие, рождающееся из такого знания, обречено быть противоречивым. Тогда наша задача – находить источник действия, который не пристрастен, – открывать его сейчас, чтобы порождать немедленное действие, являющееся целостным, а не говорить: «Я найду его посредством некой системы в будущем».
Вы видите, господа, все мышление пристрастно; оно никогда не может быть целостным. Мысль – это реакция памяти, а память всегда пристрастна, поскольку она – результат опыта, так что мысль – это реакция ума, обусловленная опытом. Все мышление, весь опыт, все знание неизбежно пристрастны; поэтому мысль не способна решить множество имеющихся у нас проблем. Вы можете пытаться логически и здраво рассуждать об этих проблемах; но если будете наблюдать свой собственный ум, то увидите, что ваше мышление обусловливается вашими обстоятельствами, культурой, в которой вы родились, пищей, которую вы едите, климатом, в котором вы живете, газетами, которые вы читаете, воздействиями и влияниями вашей повседневной жизни. Вы воспитаны как коммунист или социалист, как индуист, католик или кто-то еще; вы приучены верить или не верить. И поскольку ум обусловливается своими верованиями или неверием, своими знанием, опытом, все мышление пристрастно. Не существует свободного мышления.
Так что мы должны совершенно ясно понимать, что наше мышление – это реакция памяти, а память механистична. Знание всегда не целостно, и все мышление, рождающееся из знания, ограниченно, пристрастно, никогда не свободно. Поэтому никакой свободы мысли не существует. Но мы можем начинать открывать свободу, не являющуюся процессом мысли, в которой ум просто осознает все свои конфликты и все оказываемые на него влияния.
Что мы подразумеваем под изучением? Происходит ли изучение, когда вы просто накапливаете знание, собирая информацию? Это один вид изучения, не так ли? Обучаясь профессии инженера, вы изучаете математику и тому подобное; вы учитесь, информируете себя о предмете; вы накапливаете знание, чтобы использовать его на практике. Ваше изучение носит накопительный, добавляющий характер. Но когда ум просто берет, прибавляет, приобретает, является ли это изучением? Или изучение – это нечто совсем иное? Я говорю, что процесс добавления, который мы сейчас называем изучением, это вовсе не изучение; это развитие памяти, становящейся механической; а ум, действующий механически, подобно машине, не способен изучать. Машина никогда не способна изучать, кроме как в смысле добавления. Как я буду стараться вам показать, изучение – это нечто совершенно иное.
Ум, который изучает, никогда не говорит «Я знаю», поскольку знание всегда пристрастно, тогда как изучение всегда целостно. Изучение не означает начинать с определенного количества знания и добавлять к нему дальнейшее знание. Это вовсе не изучение, это чисто механический процесс. На мой взгляд, изучение – это что-то полностью иное: я узнаю о себе от момента к моменту, и «я сам» необычайно насущен; это нечто живое, пребывающее в движении, не имеющее начала и конца. Когда я говорю «Я знаю самого себя», изучение закончилось в накопленном знании. Изучение никогда не бывает накопленным; оно представляет собой движение постижения, не имеющее ни начала, ни конца.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
