Толик послушал заумные разглагольствования Будды, да и завалился спать.
А на следующий день случилось первое дело Толика, тогда он и заработал кличку Скрипач. Оказалось, следопыт Саня обнаружил сталкеров, которые остановились в лесу на ночёвку, и Торец решил под утро накрыть лохов. Мужики наверняка возвращаются на Свалку с хабаром, засветло дойти не успели, вот и встали в лесу. Их всего трое, и таких ощипать — верное дельце.
Пока шагали через серый предрассветный лес, Толик держался в хвосте и старательно ступал туда, где прошли товарищи, его ПДА барахлил и пару раз отключался, так что Толик выбирал безопасный маршрут, протоптанный идущими впереди.
Потом Животное велел:
— А теперь — тихо! Вон за теми ёлками они.
Торец огляделся, высмотрел Толика и махнул рукой:
— Первым пойдёшь. Покажешь себя.
«Вот это и будет настоящая прописка!» — догадался Толик. Кивнул и двинул к ёлкам, на которые указал следопыт. Что же, это нормально — новичка первым поставить, чтобы поглядеть, каков он в работе. Так и должно быть в правильной бригаде. Остальные развернулись цепью и пошли следом. Толик не оглядывался, но по сопению и хрусту веток под тяжёлыми ботинками слышал: пацаны идут за ним.
Сталкеры расположились в редколесье, Толик видел тоненькую серую струйку дыма, которая поднималась над лохматыми молодыми ёлочками. Значит, там костёр развели. Сейчас, под утро, прогоревшие угли еле тлеют, укрытые седым слоем пепла, и дымок едва струится…
Когда дистанция сократилась до полусотни метров, Толик пошёл осторожнее — стал прятаться за тоненькими кривыми стволами осин и клёнов, перемещался короткими перебежками. Чахлые деревца — не бог весть какое укрытие, но другого нет. Вот теперь-то сердце начало колотиться, вдруг выступил обильный пот. Толика неожиданно разобрало по-настоящему. С каждым шагом уверенность убывала. Что там, за елями? Ведь не спят же бродяги? Не могут они спать, хотя бы один должен караулить — и теперь-то точно разбудил приятелей! Саня сказал, что чужих трое — три ствола против шести, однако Толик внезапно ощутил собственную уязвимость. Какая разница, сколько стволов? Ему-то хватит и одной пули…
Расстояние сокращалось, сталкерская стоянка не подавала признаков жизни. Толик старательно ступал как можно тише и злился на пацанов, которые хрустели валежником справа и слева за спиной. Будто нарочно шумят!
А за ёлочками, где курится дымок, — ни звука, ни движения. Толик торопливо смахнул каплю пота, стекающую по лбу, и крепче стиснул скользкое цевьё обреза. Ну, вот сейчас… вот сейчас… Дрогнула еловая лапа, обозначив движение врага, и Толик даже ощутил облегчение. Он пальнул туда, где дрожала зелёная хвоя, и тут же рухнул к подножию тоненькой осины. И разом ударили автоматы сталкеров.
Толик опередил залп на долю секунды — пули раскололи хлипкий ствол над головой, на макушку посыпались клочья коры и изодранные листья. Парень, не решаясь подняться, одной рукой поднял обрез, направил в сторону противника и пальнул из второго ствола. Справа и слева стреляли пацаны Торца, заставляя сталкеров прижиматься к земле. Толик откатился в сторону, распластался и, прижимая оружие к груди, стал заряжать. Конечно, как и всегда получается, когда волнуешься, заряд не лез в ствол… Наконец Толик управился. Выждав, чтобы пальба поутихла, вскочил и бросился вперёд к проклятым ёлкам, уже иссечённым пулями. Он наметил дерево потолще, за которым можно укрыться после броска, и летел к нему.
На ходу Толик неловко вскинул обрез, с непривычки пытаясь найти плечом несуществующий приклад… и, почти не целясь, разрядил стволы в зелёное еловое месиво. Ещё успел краем глаза разглядеть, что дробь легла хорошо — еловые лапы задрожали, посыпалась срезанная хвоя, — потом рухнул за намеченным заранее стволом. В десятке шагов сноровисто прополз Мистер, попеременно отталкиваясь локтями и коленями, так что тощий зад, обтянутый складками слишком просторного комбеза, мотался вправо-влево. Рыжий вскинул штурмовую винтовку и дал короткую очередь.
Пацаны заорали, и Толик сперва не просёк, что произошло. Не до того было — заряжал обрез. Тут мимо, топоча, пронёсся Будда, и Толик сообразил: сталкеры отступают, иначе толстяк не был бы так смел.
И верно, короткие очереди противника слышались не из-за молодых ёлок, они удалялись. Сталкеры, прикрывая друг друга, пятились к зарослям. Толик бросился следом за студентом, на ходу лязгнул дробовиком, переводя в боевое положение. Вломился в зелёное кружево еловых лап, вывалился на полянку по ту сторону и рухнул, вскидывая оружие. Оказалось, зря носом в землю тыкался — сталкеры ушли, бросив убитого приятеля. Автоматные очереди ещё звучали издали, а Будда уже обшаривал карманы мертвеца, под которым расплывалась лужа крови, багровая, тёмная. Кровь сразу уходила в лесную подстилку, впитывалась рыжей палой хвоей.
Непонятно откуда вынырнул Саня Животное — на полусогнутых ногах, держа корпус параллельно земле, вывернулся из зарослей.
Будда флегматично заметил:
— Вот кровь впитывается в старую хвою, становится землёй. Жизнь человеческая в землю уходит. А из земли новая жизнь травой и деревьями поднимется. Колесо сансары сделало оборот!
При этом рука толстого мародёра скользнула в карман. Толик это заметил, и Животное — тоже.
— Потом про новую жизнь добазаришь, — нахмурился Саня, — а сейчас карманы-то не набивай втихаря.
Тут на поляне появились и остальные члены бригады.
— Он в карман что-то сунул, — тут же настучал Торцу следопыт.
— Да я обоймы к «Макарову», — спокойно сказал толстяк. — Или что не так? Это ж я его завалил!
Сталкер был убит выстрелом в голову, вполне возможно, что в самом деле прикончил его из пистолета Будда.
— Покажь, что заныкал! — потребовал бригадир.
— Да вот… — Будда вывернул карман. Там в самом деле были две снаряжённые обоймы.
— Ладно, — буркнул Торец. — Только хрен бы ты его взял, если б не новенький. Мужика дробью посекло, он и вскинулся сдуру под твой выстрел… Что ещё у жмура в карманах, проверь, раз уж начал.
— Ну я говорю… — заныл Будда, кривя рот. Но Торец уже не слушал.
— Колян, возьмёшь рюкзак, потом проверим, что там. Мистер, Груз, пройдите за мужиками следом. Не высовывайтесь, просто попугайте, чтоб они сразу за нами не наладились… А ты, молодой, ничего. Хорошо держался.
Последнее относилось к Толику. Парень не нашёл что сказать, только руками развёл:
— Да я… это… ничего…
— Он обрез как скрипку держит, — вставил Животное. — Скрипач, гы…
Это прозвучало совсем не обидно, скорее даже одобрительно.
— Молодец, Скрипач, — снова похвалил Торец, — шпиль и дальше так, не трусь и не робей, тогда приживёшься. Только гляди, не зарывайся. Зона смелых любит, но не глупых. А Чардашу я нынче маляву отобью, я тебя принимаю. Твоя доля в счёт взноса пойдёт, будем должок гасить.
