Приятного в любвеобильности Жюно было мало, но большого значения она не имела. Лаура, женщина кокетливая, утешала себя танцами с тем или другим поклонником, из тех господ, которых не особенно жаловал ее муж.
Но в ту ночь, с которой начались описываемые нами события, речь шла не о заурядном любовном приключении, а об увлечении сестрой императора, женой Мюрата. Мюрат, как и Жюно, на многое мог смотреть сквозь пальцы, но рогов у себя на голове не потерпел бы. Они помешали бы ему украшать себя шляпами с пышными плюмажами, которые он так любил.
А Каролина? Каролину теперь именуют ее императорским высочеством, она стала великой герцогиней Берга и поверила, что кровь у нее в жилах стала голубой, королевской, а вернее, императорской. С теми, кто знал ее в прошлом, в те времена, когда она была бедна, и кто помнил, как она сама помогала матери по хозяйству, теперь она вела себя особенно высокомерно. Теперь она сестра императора и никому не позволит забыть об этом! А до чего ручки у нее цепкие! Что в них попало, она ни за что не выпустит. О да, битва Лауре предстояла серьезная. Но все же она законная супруга и не была в претензии за то, что тайна супруга открыта. Теперь Лаура знала, с кем имеет дело.
А между тем еще несколько часов назад ничто не предвещало бури, и вечер этот начинался так приятно!
Лаура, подарив супругу сына, набиралась сил в великолепном замке Ренси в пяти лье от Парижа[3]. Так распорядился Корвизар, придворный врач. Роды были тяжелыми, но чего не перетерпишь, лишь бы подарить наследника своему герою? До этого у них родились две девочки. И муж был так счастлив, что и Лаура чувствовала себя на седьмом небе.
Никогда еще жизнь не казалась ей такой прекрасной. Ее мужем был самый красивый мужчина, близкий друг императора, губернатор Парижа, их связывала глубокая любовь, она родила ему наследника, и теперь их связь стала еще прочнее. Они жили в Ренси, самом красивом замке в окрестностях Парижа, где ей было так хорошо. С каждым днем Лаура чувствовала себя все лучше, к ней вернулись легкость, элегантность и красота, которые она всячески берегла и во время беременности. А главное, теперь наконец установился мир и супруги смогут наслаждаться всеми радостями придворной жизни, развлекаться и веселиться, а не ждать военных реляций Великой армии, которые приносят порой столько слез. Как же Лаура была благодарна императору, сумевшему вновь вернуть во Францию порядок! Сердце ее болезненно сжималось всякий раз, когда великолепная военная машина, созданная Наполеоном, снова приходила в действие… Но сейчас наступил мир. Прочный. Мирный договор подписали на плоту посреди Немана царь всея Руси Александр I и император Франции Наполеон, окончательно определив границы и дав свободу Польше[4].
Стоял 1807 год. Лето было жарким, в парке Ренси изнемогали от цветения розы, в густой листве распевали птицы, а зеркала роскошной ванной комнаты отражали красоту молодой счастливой женщины.
И откуда взялась в это чудное утро отвратительная записка?
Увидев, что послание не подписано, Лаура собиралась выбросить его, но любопытство оказалось сильнее, и вот что она прочитала:
«Почему господин губернатор не возвращается каждый вечер к своей прелестной супруге? Ренси не так уж далеко от Парижа. Может, он предпочитает парижские развлечения? Сегодня его приветствовали в театре Варьете, где собирается весь Париж… Но, возможно, там его ждет кто-то еще…»
Театр Варьете? Что за глупость? Там теснота, духота, а здесь столетние дубы дарят тень и прохладу, журчит ручей, оберегая замок от жары.
Однако пылкая Лаура не могла пренебречь запиской, она должна была докопаться до истины. Что-то подсказывало ей, что речь идет вовсе не об очередной «сестренке».
– Глупо не глупо, а посмотреть надо! – объявила она вслух.
– Что посмотреть? – поинтересовалась Аделина, преданная толстуха-горничная, жившая при Лауре с детства и заслужившая лестное положение доверенного лица и советчицы, если, конечно, хозяйка в них нуждалась.
Аделине исполнилось тридцать, она была старшей дочкой кормилицы Лауры, которая заботилась о малышке куда с большим рвением, чем ее блистательная мать, которая вела светскую жизнь и не могла уделить должного внимания своему потомству.
Впрочем, Лаура уже поднялась с постели, где, по мнению доктора Корвизара, должна была бы находиться еще два или даже три дня. Аделина, укладывая в ящик принесенные воздушные нижние рубашки, повторила свой вопрос:
– Что посмотреть?
Молодая женщина, искавшая под кроватью расшитую золотом домашнюю туфельку, выпрямилась.
– Посмотреть, почему Жюно приятнее провести вечер в театре Варьете в тесноте и духоте, а не приехать к нам подышать прохладой и полюбоваться сыном, которого я ему подарила.
– Может, там какая-то особая церемония? Быть может, в честь императора, и ваш супруг как губернатор города Парижа…
– М-м… Думаю, о церемонии я бы знала… Ну-ка возьми, прочитай!
Аделина, нахмурив брови, отчего посередине лба у нее залегла глубокая морщина, ознакомилась с содержанием скверной записки.
– Ага! – сказала она, прочитав, и через несколько секунд прибавила: – И вы, значит, встревожились?
– Есть отчего, разве нет? Жюно у всех на виду… Он так привлекателен, что его всегда окружает целая свита поклонниц. И все к этому привыкли. Так что, если кто-то взял на себя труд предупредить меня, значит, происходит что-то серьезное и я должна знать, в чем дело… Так что приготовь мне ванну и достань платье из тех, что недавно прислал Леруа. Достань белое газовое, расшитое золотыми пайетками. Я хочу… ослеплять!
Аделина прекрасно знала, что не стоит спорить с «госпожой губернаторшей», когда она говорит таким тоном. Если в армии Жюно окрестили Бурей, то его жена уж точно заслуживала прозвания Ураган. Так, по крайней мере, считала Аделина. И хотела бы она посмотреть, что останется от месье Жюно, когда он вернется… Но подобные мысли лучше было держать при себе!
Несмотря на спешку, а значит, и нервную суетливость, Лаура уселась за туалетный столик и занялась своей внешностью с особой тщательностью – она хотела блистать и не пренебрегла ни одной мелочью. Закончив работу, посмотрелась в зеркало и, улыбнувшись своему отражению, объявила:
– Вы не красивы, вы много хуже…
– Это что еще за хуже? – возмутилась Аделина. – Как могло вам такое в голову прийти?
– Не мне, а первому консулу, дорогая. На вечере в Мальмезоне тому назад… семь лет! Мы с Александром тогда еще были женихом и невестой…
