Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Между XI и началом XVI века отношения итальянских государств и особенно папы римского с правителями Алжира и Туниса были в целом нейтральными. Христиане Северной Африки спокойно исповедовали свою религию. Многие из них занимали высокие посты в армии и государственном аппарате. Пизанцы и генуэзцы имели свои торговые представительства в Триполи, Сеуте, Тунисе и Сале.
Ситуация начала кардинально меняться лишь к концу XV столетия. В Восточном Средиземноморье появилась новая сила — турки-османы. Они блокировали черноморские проливы и прервали торговлю итальянских городов, прежде всего Венеции и Генуи с их восточными факториями. Кроме того, захватив Грецию и Малую Азию, они начали вытеснять арабов с торговых путей в Индию и Китай. В 1453 году пал Константинополь, и турки вторглись на Балканы и в Сирию. Их молниеносному продвижению на запад способствовал религиозный фанатизм и стремление к завоеванию новых земель.
В 1462 году они захватили Лесбос и продолжили свою экспансию дальше в направлении Сербии и Боснии. В ответ Венеция объявила им войну. Борьба за контроль над Восточным Средиземноморьем была крайне важной задачей венецианцев, поскольку от этого зависела их монополия в морской торговле. Они владели рядом укреплений на побережье Адриатического моря, контролировали Крит и Кипр. Потеря любого из этих пунктов грозила Венеции развалом всей торговой империи. Понимая это, султан Мехмед II решил нанести удар по союзнику Венеции Мальтийскому ордену. Для этого он собрал 70-тысячную армию и направил её на остров Родос, где располагалась её главная штаб-квартира. Туркам противостояли лишь 600 рыцарей и 2000 солдат, не считая местного ополчения. Тем не менее они смогли отразить нападение, однако для христиан это было лишь начало.
В 1517 году турки уже захватили Александрию, взяв под контроль торговые пути из Красного моря. В течение последующих десятилетий почти все островные владения Эгейского моря перешли под их контроль: в 1566 году — Хиос, в 1569-м — Кипр, а затем Родос.
Турецкая экспансия проходила на фоне развала арабских государств на Пиренеях. Испанская реконкиста сделала беженцами сотни тысяч мавров. Эти люди, оставшиеся без крыши над головой и средств к существованию, жаждали реванша, справедливо полагая, что христиане повинны в их бедах. Большинство из этих несчастных людей поселились на североафриканском побережье, и особенно в Алжире, который был к тому времени ничем не выделявшимся портом, за которым лежали пески Сахары. Обосновавшись на новом месте, эти люди начали собственную войну против христиан. Они снарядили корабли и начали грабить.
Мавританские пираты и раньше с большим удовольствием грабили побережье Испании или Сардинии, однако после 1492 года к чисто прагматическим мотивам, связанным с наживой, добавились и религиозные. Призыв к «священной войне» против неверных (джихаду) стал удобным оправданием для своих действий. Если ранее арабские эмиры сдерживали разбойные порывы своих подданных имевшимися у них торговыми соглашениями с европейскими государствами, то выступить против «справедливого» требования участия в «священной войне» они не могли. Ислам стал удобным прикрытием для тех, кто хотел поживиться за чужой счёт.
Преимуществом новых пиратов стало то, что они прекрасно знали испанское побережье. Кроме того, многие из изгнанных мавров были моряками и воинами, а значит, людьми, привычными к опасностям, которые могли их подстерегать.
Пользуясь прекрасным знанием торговых путей, шедших вдоль Пиренейского полуострова, они стали подкарауливать испанские корабли у Балеарских островов или у побережья Андалузии. Если же в засаду не попадали неповоротливые галеоны, пираты просто высаживались у ближайшего населённого пункта и «компенсировали» свои ожидания за счёт захвата пленников. Если судьба им благоволила, они захватывали кого-нибудь из знати, чтобы потом потребовать выкуп, если нет, то довольствовались обычными крестьянами, которых потом можно было бы продать на невольничьих рынках Алжира, Туниса, Орана или любого другого порта.
Иное дело, если судьба отворачивалась от пиратов, тогда они сами становились добычей генуэзской или венецианской боевой галеры и превращались в рабов. Эта судьба была незавидной, поскольку их, как правило, делали галерными рабами. Это означало, что до конца своих дней они будут слышать лишь свист плетей надсмотрщиков да короткие команды офицеров, указывавших на необходимый темп движения.
Однако, несмотря на все риски, успешный поход мог с лихвой окупить все потери, что и привлекало к разбойному промыслу всё новых и новых членов.
Арудж Барбаросса
Пока мусульманские пираты довольствовались мелкой наживой и грабили лишь небольшие деревни на испанском побережье, это не вызывало большой тревоги европейских монархов. Они рассматривали пиратство как некий отхожий промысел дикого населения Северной Африки. Карательные, но своей сути, экспедиции на африканское побережье, предпринятые в начале XVI века, заставили местных беев отказаться от формальной помощи морским разбойникам. На этом история могла бы и закончиться, а берберские пираты по-прежнему влачили бы жалкое состояние, если бы их не возглавил энергичный, целеустремлённый и бесстрашный вождь. Как это не странно, им оказался ренегат, как называли христиан, сменивших веру, наполовину турок, наполовину грек с острова Лесбос по имени Арудж (1474–1518 гг.). Однако больше он известен под именем Барбаросса (Рыжебородый). Своё прозвище он получил за рыжий цвет бороды, который выделял его среди прочих пиратов.
Начало его пиратской карьеры было самым мирным. Он был одним из сыновей турецкого солдата Якуба Ениджердара, который женился на гречанке и осел на дарованной ему за службу земле. От этого брака родилось две дочери и четыре сына — Илья, Исаак, Арудж и Хайремин. Занявшись мелкой торговлей и ремеслом, Якуб развозил свои товары по соседним островам. Арудж помогал отцу и поэтому получил общее представление об управлении небольшим судном, которое принадлежало семье. После достижения совершеннолетия перед юношей встала дилемма о путях дальнейшей жизни. Наследовать ремесло отца юноше явно не хотелось, и он выбрал иной, более интересный, как ему казалось, вид ремесла — морской разбой.
О его юношеских подвигах известно немного. Уже к двадцати годам он приобрёл немалый опыт и известность, курсируя на пиратском судне по Эгейскому морю. Сведения о его карьере в этот момент достаточно туманны. Ясно, что он был не просто морским разбойником, а корсаром, выступая в качестве лица, имеющего патент от турецкого султана на захват вражеских судов. Возможно, именно этим объясняется тот факт, что его не казнили, когда судно, которым он командовал, захватили у берегов Родоса христианские галеры. Судьба раба-гребца не прельщала юношу, и он сбежал при первой же возможности.
Вернувшись обратно, он вновь поступил на службу к туркам, однако быстро понял, что ни богатства, ни славы в Восточном Средиземноморье не заработаешь, а вероятность попасть вновь на галеры была слишком высока. Тогда Арудж решился на очень смелый и рискованный поступок. Он поднял мятеж на судне и увёл его к берегам Туниса. Прибыв к местному эмиру, он запросил право базирования в его владениях, обещая отдавать ему пятую часть награбленного. Эмир согласился, выделив в качестве опорной базы пиратам остров Джерба. Этот клочок суши у тунисского побережья обладал одним существенным преимуществом — удобной гаванью на пересечении торговых путей. Использую Джербу как плацдарм, можно было совершать дерзкие набеги на христиан. Очень скоро Арудж доказал, что его не стоит недооценивать.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
