Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
– С тобой они сиротами не будут. Как не были ими с атаманами Сулимой и Кривоносом, с полковником Носковским.
Посол вопросительно взглянул на д’Артаньяна, словно требовал от него объяснения происходящего.
– Клянусь пером на шляпе гасконца, – многозначительно изрек лейтенант мушкетеров, предоставив де Брежи самому разгадывать, что скрывается за этой его ни к чему не обязывающей клятвой.
– Так что же все-таки произошло? – снова обратился граф де Брежи к полковнику Хмельницкому.
– У меня свои собственные планы, – уклончиво ответил Хмельницкий, не желая предавать их какому-либо обсуждению.
– Тогда признайтесь, что возникли они задолго до того, как вы дали согласие участвовать в переговорах с Мазарини.
– Охотно признаюсь в этом.
– То есть ваши планы настолько далекоидущие, что очень скоро может понадобиться серьезная поддержка первого министра Франции, как, впрочем, и ее главнокомандующего, – лукаво ухмыльнулся посол.
– Вы ожидали, что стану отрицать такую возможность?
– Вот тогда-то вы и попытаетесь воспользоваться личным знакомством с этими аристократами.
Хмельницкий ответил ему точно такой же лукавой ухмылкой и произнес:
– Но согласитесь, грех было не воспользоваться возможностью лично встретиться с этими влиятельными французами. Да и просто побывать в Париже.
– Оно и понятно.
– На этом разговор можно было бы и закончить. Но возникает один вопрос: а не приходило ли вам в голову, что это не я искал встречи с первым министром и главнокомандующим Франции, а они – со мной? И что не я, а эти господа рассчитывают на мою помощь как влиятельного казачьего командира?
Вместо того, чтобы сразу же ответить на вопросы полковника, граф де Брежи принялся наполнять еще далеко не опустошенные бокалы.
– Вот только высказывать в Варшаве или в Кракове эти версии вслух, – задумчиво произнес посол, – не советую. Поскольку сами по себе они тоже способны породить целую лавину домыслов и предположений. Причем некоторые из них могут привести вас даже на эшафот.
Полковник поиграл желваками и недовольно покряхтел. Он прекрасно понимал, что не должен обращаться к подобным доводам. Но ведь он уже высказал их послу Франции, притом что полковники Сирко и Гяур и так в курсе всех событий.
– Ваши слова следует воспринимать как угрозу? – негромко и как можно спокойнее поинтересовался генеральный писарь, не желая портить отношения с человеком, благодаря которому он, собственно, и смог побывать в Париже.
Я только потому и спровоцировал вас на эти откровения, – вежливо объяснил посол, – что хотел предупредить об опасности, которая уже нависает над вами.
2
Первый министр Франции кардинал Мазарини вышел из апартаментов королевы и, ни на кого не глядя, воинственно вскинув римский подбородок, прошел через официальную приемную.
Завидев его, кто-то подхватился, чтобы засвидетельствовать свое почтение, кто-то предпринял робкую попытку заговорить, однако на смугловатом, застывшем лице кардинала, каждая линия которого напоминала о его сицилийских корнях, насквозь пропитанных кровью гордых римлян и коварных мавров, не вздрогнула ни одна жилка.
Он буквально протаранил всю эту свору пробивающихся к королеве отставных министров, несостоявшихся алчных промышленников и разорившихся аристократов; вечно скулящих провинциальных чиновников и жаждущих благосклонности самой Анны Австрийской чужеземных проходимцев.
Он воинственно проутюжил эту разноликую стаю лакеев, словно кашалот – скопище анчоусов, и, пройдя по почти пустынным коридорам, скрылся в кабинете для официальных приемов.
Этот кабинет в королевском дворце Пале-Рояль, в котором Мазарини обычно принимал послов и министров, нравился ему куда меньше, чем рабочий кабинет в Лувре – более уютный, обжитый, где можно, хотя бы мысленно, уединиться и сосредоточиться. Тем не менее сегодня он должен быть здесь. Только что, буквально перед визитом к королеве, секретарь уведомил его, что на прием просится папский нунций. По рангу посол папы был куда выше всех остальных послов, и лишь чрезвычайные обстоятельства могли позволить первому министру какой бы то ни было католической страны, пусть даже Франции, отложить встречу с ним. Возможно, поэтому Мазарини отложил ее с явным удовольствием, сославшись на аудиенцию у королевы и прочие неотложные дела, вызванные войной с Испанией.
– И все-таки папский нунций ждет вашего соизволения, – вновь появился в двери секретарь де Жермен, решив, что время отсрочки прошло.
– Лично вас это должно приободрять.
– Но, думаю, будет удобно, чтобы…
– Не томите себе душу, – прервал Мазарини привычные секретарские излияния. – Пригласите его через двадцать минут. Исключительно из уважения к папе римскому.
– Это и понятно: ведь у вас – конфиденциальная беседа с ее величеством, – произнес де Жермен таким официальным тоном, словно уже уведомлял о ней папского посла.
Но он был прав. Эти двадцать минут действительно понадобились Мазарини, чтобы немного остыть после разговора с королевой. В последние дни Анна Австрийская вообще выглядела уставшей, затравленной. Но сегодня она вела себя так, словно королевский дворец уже находится в осаде ее многочисленных врагов. «Впрочем, она недалека от истины, – произнес про себя кардинал. – Дворец действительно в осаде. И то, что осада эта пока не обозначена конницей аристократов, вооруженным людом и толпами сбежавшихся со всей Франции нищих и юродивых, трагизма ситуации не снижает. Мы все теперь чувствуем себя так, словно исчерпали все средства сопротивления, и мечемся между коллективным самоубийством и… сдачей в плен, что тоже является актом коллективного самоубийства».
Еще несколько минут назад, находясь в апартаментах королевы, Мазарини едва сдерживал себя, чтобы не надерзить ее величеству. Его буквально взбесила истеричность обычно такой сдержанной, рассудительной «испанки». Но теперь он и сам понимал, что Анне Австрийской было от чего прийти хоть в уныние, хоть в бешенство. Роптание по поводу огромных налогов, введенных первым министром, – будто он ввел их по своей прихоти, а не исходя из интересов государства! – теперь уже перерастало в откровенное возмущение. Кое-где даже вспыхивали, пока еще небольшие, но все же бунты.
Военные тоже крайне недовольны обеспечением армии. Промышленники и богатые земледельцы требуют прекратить эту бесконечную, не сулящую ни побед, ни выгод войну. Из лагеря оппозиции все яснее доносятся обвинения в том, что королева потворствует Испании и не желает победы Франции; что вся власть в королевстве оказалась в руках «жестокого сицилийца», «сатаны в сутане» кардинала Мазарини. А в чьих еще руках она могла оказаться?
Мазарини позвонил в колокольчик и на пороге вновь появился секретарь.
– Есть какие-либо сведения из Варшавы?
– Пока нет, ваше высокопреосвященство.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
