Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
27 ноября 1941-го на участке обороны 6-й армии Юго-Западного фронта ненадолго установилось короткое затишье.
Морозная дымка окутала окопы и нейтральную полосу. Но обманчивая тишина не усыпила бдительности часовых 417-го стрелкового полка, они напрягали слух, чтобы не прозевать вылазку вражеских диверсантов.
К концу подходила вторая смена дежурства, когда в тылу гитлеровцев вспыхнула беспорядочная стрельба. Ее шум нарастал и стремительно накатывался на нейтральную полосу. Резервные огневые группы второго батальона не успели занять места в окопах, как наступила разгадка: из тумана, подобно призракам, возникли размытые силуэты. Заросшие, изможденные лица, истрепанное обмундирование и трофейное оружие говорили сами за себя — это были окруженцы! Потом, когда радость встречи прошла и была выпита кружка спирта, командир батальона капитан Ильин, пряча от них глаза, распорядился: сдать оружие старшине и отравиться на фильтрацию к особистам — в военную контрразведку. В ответ послышался недовольный ропот, он, потупив взор, развел руками.
— Тихо, ребята! Не бузить! — успокаивал окруженцев их командир старший лейтенант Петр Прядко.
Его слово имело вес среди окруженцев: ропот прекратился, и они отправились сдавать оружие.
Спустя час у блиндажа, в котором временно разместился фильтрационный пункт Особого отдела НКВД СССР 6-й армии, выстроилась молчаливая очередь. Бойцы нервно переминались с ноги на ногу и исподлобья постреливали колючими взглядами на брезентовый полог, закрывавший вход. Прошла минута-другая, а в блиндаж все не вызывали. Видимо, особист, решил поиграть на нервах окруженцев, рассчитывая быстро расколоть затаившихся среди них агентов абвера — гитлеровской разведки.
Виктор Макеев, оперуполномоченный лейтенант госбезопасности, просмотрев документы окруженцев, решил начать допрос со старшего лейтенанта Прядко. Его насторожило, что разношерстную группу бойцов и младших командиров возглавил не политрук или строевой офицер, а какой-то «интендантишка», как ему казалось, здесь было что-то нечисто: Прядко мог оказаться подсадной уткой абвера. За пять месяцев войны Макеев насмотрелся всякого и уже ничему не удивлялся. Его подозрения усиливала ориентировка Особого отдела армии: в списке разыскиваемых вражеских агентов значилась фамилия Прядко.
Макеев на всякий случай расстегнул кобуру, проверил пистолет и, бросив строгий взгляд на застывшего глыбой у входа сержанта, распорядился:
— Дроздов, вызови Прядко!
Тот откинул полог, приподнялся над бруствером траншеи и крикнул:
— Хтось тут Прядко?
— Я! — откликнулся голос из толпы.
— Заходь!
Окруженцы пришли в движение. От группы младших командиров отделился высокий, стройный, лет тридцати старший лейтенант и решительной походкой направился к блиндажу. Вслед ему неслись дружные возгласы:
— Иваныч, скажи, пусть не тянут резину, а то мы от холодрыги околеем! Че нас зря мурыжить, мы свое слово сказали! Пусть за нас мертвые фрицы отчитываются!
— Все будет нормально, хлопцы! — заверил он и спрыгнул в траншею.
Комья мерзлой земли посыпались на дощатый настил и покатились в блиндаж. Сержант отбросил их сапогом и недовольно буркнул:
— Че грязь тащишь!
— Может, еще ноги вытереть? — огрызнулся Петр и, отодвинув его плечом, протиснулся в блиндаж.
В нем царил полумрак. В тусклом свете фитиля-самоделки, изготовленного армейскими умельцами из гильзы сорокапятки, бледным пятном отсвечивало невыразительное лицо. Физиономия особиста ничего не выражала. Перед ним на сколоченном из досок столе громоздились тощие папки, стопка листков бумаги, ручка с обгрызенным концом и пузатая чернильница.
«Ручка — самое опасное оружие особистов», — вспомнил Петр мрачную шутку о военных контрразведчиках, гулявшую в армейской среде, и с горечью подумал: «Для кого война, а для кого контора пишет».
Особист поднял голову и, откинувшись на стенку, принялся буравить окруженца подозрительным взглядом.
«Глаза только не проешь. Меня этим не возьмешь. Видал таких», — заговорило в Петре давнее неприязненное отношения к военным контрразведчикам.
Незадолго до начала войны на складе ГСМ из-за нерасторопности техника произошла утечка бензина. Ретивый особист тут же взялся раскручивать дело о группе вредителей, а из него, техника-интенданта Прядко, принялся лепить главного организатора «преступления». Расследование набирало обороты и катилось к военному трибуналу. От суда Петра и других «вредителей» спас арест самого особиста: тот оказался «пробравшимся в органы троцкистом и агентом мирового империализма». Но на том злоключения интенданта Прядко не закончились. Спустя два месяца его снова вызвали в Особый отдел — на этот раз из-за антисоветских разговорчиков, которые вели подчиненные, но потом, изрядно промурыжив, отпустили. Поэтому от встречи с особистом Петр не ждал ничего хорошего.
А Макеев выдерживал многозначительную паузу. Прядко надоело стоять перед ним свечкой, и, не спрашивая разрешения, он сел на деревянный чурбак. Особист, грозно сверкнув глазами, тоном, не сулящим ничего хорошего, потребовал:
— Быстро! Фамилия, имя, отчество?
— Прядко Петр Иванович, — представился Петр.
— Звание?
— Старший лейтенант.
— Должность?
— Техник-интендант первого ранга, начальник головного склада горючего 5-й армии Юго-Западного фронта.
— А как стал командиром этого… — Макеев не смог подобрать слова.
— Война не спрашивает, сама назначает, — с вызовом ответил Петр.
— Да? Так? Это мы еще посмотрим, кто и куда тебя назначил.
— Ну, смотри, смотри.
— И посмотрю! Гляди, чтоб потом локти не кусал, — пригрозил Макеев.
Петр поиграл желваками на скулах и промолчал. Прошлый печальный опыт общения с особистами говорил, что злить их — себе дороже выйдет. Макеев же, посчитав, что угроза возымела действие, решил не медлить. Однако, встретившись взглядом с «интендантишкой», понял, что не стоит спешить. В свете нещадно чадящего фитиля из — под кудрявой пряди волос на него с вызовом смотрели карие глаза. Судя по всему, Прядко был крепким орешком, и Макеев решил использовать проверенный прием — пошелестев бумагами, он спросил:
— Гражданин Прядко, а как ты объяснишь, что пять месяцев скрывался на территории, оккупированной врагом?
— Я? Я скрывался? — Петр опешил.
— Ну, не я же? — хмыкнул Макеев и, не давая опомниться, обрушился на него с новыми обвинениями:
— Почему уничтожил партбилет? Где личное оружие? Почему раньше не вышел на соединение с частями Красной армии?
Петр был потрясен абсурдностью обвинений… А Макеев продолжал наседать, взяв чистый лист, потребовал:
— Бери ручку и пиши! Только не вздумай юлить, со мной этот номер не пройдет!
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
