Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
В тот день, подобно пожару, партизанская война охватила Абхазию. Ежедневно она уносила десятки человеческих жизней, но остальной сытый и благополучный мир предпочитал не замечать этого. Шло время и, несмотря на информационную блокаду, под напором неслыханной жестокости одних и несгибаемого мужества других правда о войне прорвалась в эфир. Все чаще в информационных сводках звучали — Абхазия и фамилия ее лидера — Ардзинба.
И сейчас он крупным планом появился на экране телевизора. Ребята впились в него глазами, пытаясь прочесть по лицу, что же на самом деле происходит на далекой родине. Лицо лидера абхазов дышало неукротимой энергией, а в яростном взгляде читалась несокрушимая воля. Ноздри тонкого носа раздувались от гнева, брови сурово сошлись на переносице, а непокорная прядь волос никак не хотела ложиться под армейскую кепку.
Ибрагим, Гум и Эндер, как завороженные, смотрели на Владислава Ардзинбу и ловили каждое слово. Голос того, с кем они здесь — в Лондоне и друзья, и родные там — в Турции связывали надежду на будущее Абхазии, тонул в реве мотора танка и скороговорке переводчика. Они сердцем и душой понимали то, о чем он говорил, и каждой своей клеточкой стремились к нему и тем, кто сейчас бился за свободу далекой родины.
Очередной раскат взрыва расплылся по экрану телевизора черными ошметками. Камера резко ушла в сторону, и в кадре возник подорванный танк. Пулеметная трескотня заглушила голос корреспондента, и диктор из лондонской студии вынужден был скороговоркой сообщить об очередной вооруженной вылазке «абхазских сепаратистов». Затем экран окрасился радужными красками и на нем снова появились идиллические пейзажи средней Англии.
Эндер в сердцах хлопнул рукой по пульту, и в комнате воцарилась пронзительная тишина, а потом все и сразу заговорили наперебой. После увиденного и услышанного завтрашний зачет у «Некролога», предстоящая встреча по баскетболу с командой исторического факультета и намечавшаяся крутая тусовка на вечеринке в ночном клубе неподалеку от станции метро «Ремскейт» стали чем-то мелким и несущественным. Теперь их объединяла и жгла только одна мысль: «Чем помочь Абхазии и Владиславу Ардзинбе? Чем?!»
За окном давно сгустилась тьма. В ту ночь им так и не удалось уснуть. Ибрагим, чтобы отвлечься от тревожных мыслей об Абхазии, снова взялся штудировать монографию профессора Пристли, тем же пытался занять себя и Эндер. У Гума нервы оказались покрепче, он забрался в кровать, с головой накрылся одеялом, но, поворочавшись с боку на бок, через полчаса поднялся, босиком прошлепал в коридор и загремел дверцами шкафа.
— Что с тобой, Гум? — насторожился Ибрагим.
— Не могу! Еду, — обронил он.
— Куда?
— Домой! А потом в Абхазию!
— Куда-а-а?!
— В Абхазию.
— Как?!
— Как-нибудь доберусь.
— И я с тобой! — после секундного замешательства решительно заявил Ибрагим и обернулся к Эндеру.
На его немой вопрос тот кивнул головой и слегка охрипшим голосом произнес:
— Я, конечно, с вами, ребята!
Не сговариваясь, они принялись перетряхивать шкафы и паковать спортивные сумки. Гум, фанатик-яхтсмен, с грустью выложил на стол ставший теперь ненужным пригласительный билет на открытие весенней регаты. Ибрагим избегал прикасаться к новенькой форме, ему уже не суждено было сыграть в баскетбольной команде подготовительного отделения. У Эндера на глаза навернулись слезы, когда в руках оказалась фотография Ясмин. Далекая война в Абхазии безжалостно вторглась в их привычный мир и разрушила его.
Едва забрезжил рассвет, они, забросив сумки за спины, спустились в холл, проскользнули мимо дремавшей консьержки и выскочили на улицу. Дальше события развивались с калейдоскопической быстротой. По пути к метро под руку подвернулось такси, а спустя час в аэропорту «Хитроу» решительный Гум, работая локтями, прокладывал в толпе дорогу к билетным кассам. Регистрация пассажиров на прямой рейс до Стамбула уже подходила к концу, и им с боем удалось взять билеты. Дыхание они перевели, лишь когда оказались в ядовито-зеленой туше боинга.
Комфортабельный лайнер авиакомпании «Бритиш эйрлайн» легко оторвался от бетонки, пробил густую пелену тумана, совершил разворот над устьем Темзы и взял курс на юго-восток. Прошла минута-другая — и рев турбин сменился тихим шорохом вентиляции, в проходах появились стюардессы и предложили легкий ланч. Ибрагим вяло прожевал бутерброд, выпил кофе, устало откинулся на спинку кресла и под убаюкивающий гул турбин не заметил, как уснул.
Разбудил его Эндер. Сладко потянувшись, Ибрагим повернулся к иллюминатору и не мог сдержать восхищения:
— Ну и красотища!
— Не то слово! — согласился Эндер.
В бирюзовом небе ярко светило южное весеннее солнце. Внизу серебрилась гладь Черного и Мраморного морей, усыпанная разноцветным бисером десятков судов, выстроившихся в бесконечную очередь перед Босфорским проливом. Здесь, на юге Европы, о прошедшей зиме напоминали лишь осевшие на вершинах хребта Кероглу снежные шапки и мрачная темень лесов предгорий.
Через мгновение горы, море и город смешались в причудливом калейдоскопе. Боинг резко накренился, турбины пронзительно взвыли, и под крылом возникли, заполняя весь горизонт, каменные джунгли Стамбула. Ибрагим приник к иллюминатору и с жадным любопытством рассматривал, узнавал и не узнавал родной город, поражавший своим размахом и красотой самое буйное воображение.
В нем самым невероятным образом переплелись эпохи и цивилизации. Подобно тетиве гигантского лука, арка подвесного моста султана Мехмеда Фатиха накрепко связала два берега Босфора. За ней на левом, обрывистом берегу застыли в вечном карауле сторожевые башни неприступной крепости Румелихисар. На седых руинах бывшего римского города широко и привольно раскинулся волшебными садами новой Семирамиды и архитектурными шедеврами Мехмедаги, Синана и Бальяна знаменитый дворец Топкапы — сердце некогда могущественной Османской империи и главная сокровищница великих султанов. Самыми ценными «бриллиантами» в этой величественной «короне» Стамбула были неповторимая мечеть Ахмедие, нацелившаяся в небо шестью гигантскими стрелами-минаретами, и знаменитая христианская святыня — церковь Айя-Софья.
Вскоре эта живая сказка исчезла из виду, лайнер накренился на левое крыло, двигатели взревели, и он начал снижаться. Навстречу стремительно приближалась земля, кварталы Стамбула слились в пеструю стену из стекла и бетона. Справа промелькнула гигантская арка над дорогой к аэропорту, и спустя минуту внизу серой лентой вспучилась посадочная полоса. Корпус боинга сотрясла судорожная дрожь, и в ушах заломило. Прошла минута-другая — и тупой удар шасси о бетонку вызвал общий вздох облегчения. По салону прокатилась дружная волна аплодисментов. Повизгивая двигателями, самолет вырулил на стоянку и замер перед пассажирским терминалом.
После промозглой лондонской погоды стамбульский аэропорт встретил пассажиров рейса «Бритиш эйрлайн» настоящим вавилонским столпотворением и весенним теплом. В воздухе уже ощущалось дыхание приближающегося знойного лета, и, подобно стаям перелетных птиц, десятки тысяч туристов из Европы и России потянулись к югу, на курорты Антальи, Алании, Искендерона и Мерсина.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
