Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Венгерская армия была направлена в Россию, чтобы воевать там на стороне немцев. Однако в 1942 и 1943 гг. произошел ряд изменений. Немногочисленная патриотически (но не националистически) настроенная прослойка консерваторов и сам регент приняли тайное решение постепенно отойти от тесных обязательств перед Гитлером. Среди них был и новый премьер-министр Миклош Каллай. Предпринимались попытки тайно установить контакты с британскими и американскими официальными представителями. В январе — феврале 1943 г. советские войска нанесли тяжелое поражение 2-й венгерской армии и вынудили ее отступить (2-я венгерская армия была фактически уничтожена, потеряв 135 тыс. человек. — Ред.). По молчаливому согласию армады британских и американских самолетов, пролетавшие через территорию Венгрии, не наносили ударов по Венгрии и ее столице Будапешту. (Будапешт лишь однажды подвергся довольно слабому воздушному рейду советской авиации в сентябре 1942 г.) Если не считать трагедии 2-й венгерской армии, Венгрия и Будапешт (в том числе и еврейское население страны) по большей части, пусть и не вполне, не понесли какого-либо заметного ущерба от войны, даже на момент, когда наступающие советские армии уже подходили к территории страны с северо-востока.
Наконец терпение Гитлера лопнуло. 18 марта 1944 г. он вызвал регента к себе. Фюрер приказал Хорти создать максимально прогерманское и пронационал-социалистическое правительство. У регента не было никакой альтернативы, кроме как подчиниться. В Будапешт и другие города вошли немецкие дивизии. Вскоре американская и британская авиация нанесла первый бомбовый удар по венгерской столице. Еврейское население Венгрии стало подвергаться безжалостному преследованию, угнетению и унижению. Выполняя указания немцев, многие представители венгерской военной и гражданской администрации приняли участие в отправке сначала в гетто, а оттуда — в лагеря, в первую очередь Освенцим, около 400 тысяч венгерских евреев. Большинству из них не суждено было пережить войну. Последней партией предполагалось отправить в лагерь примерно 160 тысяч евреев из Будапешта. В конце июня — начале июля Хорти наконец вынырнул из апатии. Подстегиваемый посланиями президента Рузвельта, короля Швеции и папы Пия XII, он отдал распоряжение приостановить депортацию евреев из Будапешта. Еще через семь недель недружественный сосед Венгрии Румыния повернула оружие против Гитлера и примкнула к русским. А еще через месяц первые советские солдаты вошли на территорию Венгрии с юго-запада. 15 октября регент без проведения каких-либо серьезных подготовительных мероприятий объявил, что Венгрия прекращает боевые действия и сдается союзникам. По прошествии всего нескольких часов после этого он был захвачен и арестован немецкими военными. А еще через несколько часов под давлением немцев в Венгрии было создано правительство венгерского национал-социалистического движения «Скрещенные стрелы», в состав которого, помимо откровенных фанатиков, входили и преступные элементы. После этого в Будапеште потянулись месяцы террора, который сразу же сменился осадой города.
Первые советские части подошли к юго-восточной окраине Будапешта 2 ноября, а полностью город был окружен в католическое Рождество. Осада закончилась полным поражением немецких и венгерских войск и их капитуляцией 13 февраля 1945 г. За это время паровой каток войны прошел по большей части территории страны, через горящие города и села, калеча жизнь миллионов людей, иссушая их тела и умы. Мы должны упомянуть и об этом тоже, поскольку битва за Будапешт затронула гражданское население в той же мере (если не больше), как и военных. Это было не только сражение армий, но и битва умов.
Когда началась осада города, его население оказалось трагически и бескомпромиссно разделенным. Сейчас не представляется возможным привести точные данные того разделения. Тогда не проводились общественные опросы (как и выборы после мая 1939 г.). Более того, зачастую разделение и противоречия зачастую царили в умах отдельных людей. Тем не менее на правах историка и свидетеля и участника тех незабываемых месяцев я попытаюсь нарисовать примерное соотношение различных групп разобщенного измученного населения.
По моим оценкам, на момент осады примерно до 15 процентов нееврейского населения Будапешта желали продолжения войны на стороне Германии. К этим людям относились и фанатики из организации «Скрещенные стрелы», и многие другие представители мужской и женской части населения (не обязательно члены этого движения), — все те, кто был убежден, что перспектива прихода в города Красной армии была наихудшим вариантом, и поэтому предпочел сопротивляться такому развитию событий. Еще 15 процентов населения имели прямо противоположные убеждения: союз Венгрии с гитлеровским рейхом означал для страны политическую и моральную катастрофу, и с этим необходимо было тем или иным способом бороться. Движение «Скрещенные стрелы» и его ставленники в правительстве являлись преступниками. И поэтому чем скорее русские оккупируют Будапешт, тем будет лучше. (Среди этого меньшинства коммунисты и симпатизирующие им составляли очень незначительное количество.) Наконец, оставшиеся примерно 70 процентов населения (еще раз прошу считать все эти цифры очень условными, даже спорными в соответствии с правилом большого пальца — очень приблизительного подсчета) были полностью заняты собственными проблемами. Иногда они задумывались над общим ходом событий, иногда — нет. Но по большей части они были озабочены лишь вопросами выживания и нависшей над ними и их семьями угрозой. Эта часть населения не имела ясной идеи того, что будет после осады, в их умах царили путаница и смятение.
За исключением нескольких обобщений, невозможно дать социопсихологическое объяснение этому глубокому, порой фатальному разделению населения на группы. Интересно отметить, что оставшаяся часть венгерской национальной аристократии была настроена в основном антинацистски (то есть по существу эти люди, по крайней мере на какое-то время, были сторонниками русских). И это несмотря на то, что этот класс ждали самые большие потери с приходом русских и коммунистического правления, а значит, он, казалось бы, должен был больше всего его бояться. В то же время в рабочей среде были широко распространены пронемецкие и социал-националистические настроения и даже убеждения. (То же самое можно сказать и о сторонниках теории Маркса и прочих.) Так называемые христианские (в те времена это обозначало, что такие люди не принадлежат к евреям и социалистам) представители среднего класса также делились на те же группы и приблизительно в тех же пропорциях 15:70:15. То же касается и разделения людей, отличавшихся отношением к религии: верующих и неверующих; священников и паствы. И остальных общественных групп: учителей, судей, адвокатов, гражданских служащих, торговцев, полицейских и т. д. Во время осады взгляды некоторой части представителей внутри различных общественных групп неизбежно должны были кардинально измениться в связи со страшными испытаниями, через которые этим людям пришлось пройти.
То же самое относится и к памяти людей. Как я уже писал выше, слишком многие предпочли совсем подавить ее, нежели попытаться все осмыслить заново и восстановить в уме цепочку событий.
* * *
К одному из сложных моментов до настоящих дней, когда нас от тех событий отделяют шестьдесят лет, все еще относится вопрос о еврейском населении Будапешта тех лет и его отношениях с другими группами населения. Условия сложились так причудливо, что (в отличие от науки в истории зачастую на передний план выходят именно исключения, а не правила), когда в конце 1944 г. началась битва за Будапешт, еврейское население города представляло собой самую большую группу выживших евреев в гитлеровской Европе, то есть фактически во всей Европе. К ним применялись законы дискриминации, их преследовали и угнетали. Многие успели погибнуть, но большинство все же было все еще живо. И конечно, они испытывали сильнейший страх за свою жизнь и ждали «освобождения», кто бы ни принес им его.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
