Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 215
– Война! – шёпотом сказал Саша.
Кто-то нашёл сходство командира с Трубачёвым.
– Ты настоящий художник, Сева! – растроганно сказал Трубачёв.
Мазин с видом знатока прищурил один глаз и ткнул пальцем в картину:
– Пририсуй танки!
Все засмеялись.
В зале вспыхнул свет.
Тёмно-зелёная ёлка засверкала бусами. Все заторопились, заспешили.
Мальчик в коротких штанишках пробежал через весь зал, забрался в уголок дивана и, потирая пухлую коленку, стал разучивать по бумажке приветствие гостям:
– «Дорогие наши гости! Мы, самые младшие ученики этой школы, вместе с нашими учителями и старшими товарищами приветствуем вас от лица всей школы… от лица всей школы…»
Песни, смех и беготня отвлекали внимание мальчика, он то и дело путал слова, громко повторяя:
– «Дорогие наши гости! Вы, самые младшие ученики этой школы, вместе с нашими школьными учениками…»
Учительница, пробегая мимо с красками в руках, прислушалась, подсела к малышу и взяла у него из рук бумажку:
– Давай вместе!
– Трубачёв! Булгаков! У вас всё готово? – крикнул издали Митя.
– Всё готово! – ответил Трубачёв, устанавливая картину.
– Ну, так расходитесь. Сейчас начинать будем. Тащите стулья!
Ребята бросились расставлять стулья. Через минуту двери широко раскрылись. Шумной, нарядной толпой вошли родители. Их сопровождал сам директор Леонид Тимофеевич. На лице его была особая, праздничная улыбка, стёкла очков блестели, отражая сразу и разноцветные огоньки ёлки и весёлые лица родителей.
– Милости просим! Милости просим! – говорил он, широко разводя руками и кланяясь.
Васёк увидел в толпе своего отца. Павел Васильевич принарядился: голубая сатиновая рубашка его была тщательно разглажена, и только галстук, по своему обыкновению, чуть-чуть съехал в сторону. Голубые гла за и рыжеватые усы придавали его лицу весёлое, озорное выражение. Увидев сына, он обрадовался и ни с того ни с сего удивился:
– Ба! Рыжик! Ну, давай, давай, хлопочи, усаживай!
– Сюда, сюда, папа!
Васёк потащил отца ближе к маленькой сцене, на заранее приготовленное местечко. По пути отец попробовал пригладить на лбу сына золотисто-рыжий завиток, но он, как вопросительный знак, торчал вверх.
Павел Васильевич махнул рукой, вынул из кармана сложенный вчетверо носовой платок и сунул его мальчику:
– На, запасной.
Васёк громко на всякий случай высморкался и быстро сказал:
– Героев видал, пап? Это ученики нашей школы. Сейчас!.. Вот идут! Смотри, смотри!
Он сорвался с места и исчез в толпе.
В проходе между стульями пробирались трое военных. Их встречали радостными криками. Они смущённо улыбались, с трудом продвигаясь к сцене. Там недавних участников боёв с белофиннами приветствовали учителя и директор.
Старенькая учительница торопливо протирала платком очки.
– Алёша… Бориска… Толя… – припоминала она своих бывших воспитанников.
– Переросли! На целую голову переросли своего директора! – шумно радовался Леонид Тимофеевич.
К сцене подошёл старик – школьный сторож. Чёрные с проседью волосы его были расчёсаны на прямой пробор. Он опирался на суковатую палку.
– Иван Васильевич! Грозный!
Три пары рук подхватили старика и поставили на сцену.
– Есть Грозный! Есть! Никуда не делся! – Старик вытер усы. – Ну-ну, выросли… вылетели птенцы… орлами воротились, – бормотал он, присаживаясь к столу.
В зале снова зашумели, захлопали в ладоши. Наконец всё стихло.
Мальчик в коротких штанишках, путаясь, сказал приветствие и, закончив его торопливой скороговоркой, спрятался за спину своей учительницы.
Потом долго и прочувствованно говорил директор.
Перед глазами у всех вставал суровый северный край. Высокие сосны, скованные морозом озёра… Вот мчатся лыжники… наши лыжники… Тишина… Слышно только, как скрипит снег. И вдруг слева, с опушки леса, ударил пулемёт.
Пули вспарывают лёгкое снежное покрывало. Огонь косит наших бойцов, прижимает их к земле. По снегу, глубоко зарываясь в сугробы, ползёт снайпер. Всё его внимание сосредоточено на опушке леса, где засел противник.
Меткий выстрел… другой… И, внезапно захлебнувшись, смолкает вражеский пулемёт… Лыжники летят дальше.
– Этот снайпер… – Директор поворачивает голову.
– Который? Который? – налегая друг на друга и вытягивая шеи, ребята смотрят на сцену.
Краска заливает обветренные щёки снайпера – он низко склоняется над столом и взволнованно чертит что-то на бумажке.
Директор называет его фамилию.
Потом следует другая фамилия и третья…
Второй, обмороженный, полз к лагерю, вынося с поля боя раненого командира. Третий взорвал дзот – это едва не стоило ему жизни. И вот все они, эти герои, здесь, в своей большой школьной семье, воспитавшей и вырастившей их.
Сева Малютин стоит около своей матери. Он крепко сжимает её руку.
Васёк и Саша с горящими щеками жмутся к рампе.
А за их спиной ученик старшего класса возбуждённо рассказывает товарищу:
– Они здесь, во дворе, всегда в футбол играли. И один раз окно в классе разбили… И Грозный кричал на них, как на нас. Я помню. – Он радостно смеётся. – Я помню их… в десятом классе.
Глава 2Огоньки в окнах
На железной дороге сонно покрикивала электричка.
В маленьком городке уже все спали. Только в некоторых окнах за матовыми, морозными стёклами светились огоньки. Забравшись на широкую отцовскую постель и уткнувшись подбородком в плечо отца, Васёк, взволнованный событиями вечера, не мог уснуть.
– Пап! Вот этот снайпер Алёша просто богатырь. Да, папа? А другой, что командира спасал, маленький, худенький совсем, как это он, а?
– Дело, сынок, не в том, кто какой. Тут физическая сила – одно, а сила воли – другое… Силу тут мерить нечего. Это не зависит, сынок… – Павел Васильевич не мастак объяснять, но Васёк понимает его.
– Ясно, – говорит он, – главное – спасти, хоть через силу… Сколько километров он его пронёс, пап? Под огнём, а?
– Сколько потребовалось, столько и пронёс, – строго сказал Павел Васильевич. – У нас так… вообще… русский человек после боя раны считает…
Васёк молчал. Ему вдруг захотелось внезапно вырасти и вместе со своими товарищами свершать какие-то большие, героические дела.
Он потянулся и глубоко вздохнул:
– А нам ещё расти да расти!
Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 215