В каком-то смысле я буду в этой книге в роли Оха.
• Поскольку Н.И. конечно же Ах.
Мое дело подчеркивать то, что хотя бы может показаться небесспорным, и свои мысли на эту тему в текст вплетать, чтобы стиль рассуждений Н.И. читатель не торопился примерять на себя и свою жизнь прямо в лоб, стараясь влезть в кожу автора.
• То есть все-таки в кожу чужую.
И хотя этот Ох далеко не всегда близок мне душевно, но пусть он в книге будет. Так и читать интереснее. Эта роль первая. А есть и вторая.
Слишком умный психолог
Козлов мыслит быстро, логично и остро. Гораздо быстрее и острее многих, кого я встречал. Поэтому в словесной схватке он побеждает, легко перехватывая основные моменты: определения (что понимать под словами-названиями) и интерпретации (какой из возможных выводов оценить как лучший или единственный). Все это происходит молниеносно, и слушатель обычно не успевает понять, где всего лишь возможное становится уже единственно верным. Поэтому, потрясенный, соглашается: "И как я раньше не догадался?!"
• Добавьте к этому хотя бы минимальное желание понравиться Николаю Ивановичу. А это желание я часто наблюдаю.
А если еще учесть, что Козлов очень часто бывает удручающе прав, то результаты очевидны: люди, занимающиеся у него в Синтоне, быстро привыкают: с Козловым спорить не надо. Козлова надо слушать. И слушаться…
• Даже тогда, когда он учит, что надо учиться думать самому и думать наилучшим образом.
И тогда главный вопрос: как к этому относиться? Как относиться к тому, что Козлов (или другой сильный психолог) может легко опрокинуть систему верований человека, что слишком умный психолог может становиться (и становится!) на место Папы, Мамы и Универсального Справочника Бытия?
• Подмена собою Высших Авторитетов как метод работы психолога… — любопытно!
Что получается в итоге? Психолог оказывается у источника, откуда человек черпает свои верования. Психолог оказывается сам источником новых верований. А если учесть, что в данном случае психолог — продвинутый и достаточно радикальный человек, изменивший по крайней мере в своей жизни очень многое, то в душе человека появляется живой источник весьма радикальных верований. Душа стимулируется к радикальному развитию. Простите, а она к этому готова? А кто вообще к этому готов?
• Когда в хорошо отлаженную систему входит нечто существенно новое, технари говорят о возмущающем факторе. Когда дело касается просто жизни, нормальные люди тут просто возмущаются.
Действительно, хорошо или плохо, но человек жил по-своему. И если новые убеждения-верования органично встроятся в его жизнь и душу, то можно только радоваться: жизнь этого человека окажется богаче, интереснее и добрее. Но если душа к новым, радикальным изменениям не готова, тогда комплекс прежних, пусть не самых умных и не всегда добрых, но привычных, естественных, а главное, сильных убеждений схлестнется нием новым. Начнется — война!
• Все ли понимают, что такое — война?..
В войне может победить новое убеждение, постепенно подчиняя и переделывая соседей. Хорошо это? Может быть, и хорошо, если мы готовы платить длительными и изнуряющими боевыми действиями. А еще — изменениями в личности, которые, чем они радикальнее, тем сильнее скажутся на отношениях с окружающими и — особенно — родными и близкими. Скажутся не всегда в лучшую сторону, ведь у близких тоже есть убеждения.
• Если ваш сын вдруг начал вовсю отвергать дорогие вам ценности, называя их глупыми, и настаивать на других ценностях, подцепленных у кого-то постороннего, то… ваша реакция?
В войне нового со старым могут победить и старые убеждения: во-первых, их больше, они на своем месте, а во-вторых, прежние ("нормальные") убеждения обычно поддерживаются теми самыми родными и близкими. Плюс — большинством окружающих. Так или иначе, но тогда у человека другой стресс: из его души вышвыривают нечто важное, авторитетное и новое, с чем он сам так радостно соглашался. Приходится либо срочно начинать считать дураком себя и снижать самооценку, либо — записать в дураки Козлова: "Как я в нем ошибался!"
• А значит, потерять, ради самоуважения и последовательности, многое из того светлого и умного, что с Козловым и с Синтоном связано.
И именно поэтому радикализм и экспансия в работе Козлова мне представляются лишними. Он работает слишком сильно, чтобы работать эффективно. Мне ближе ситуация, когда человек получает не жесткую конструкцию извне (приживется — не приживается), а обилие полезной информации (и стимулы для самостоятельного ее поиска). Это с высокой долей вероятности мягко и постепенно поменяет целое поле собственных и родных человеку убеждений. И тогда умное и доброе убеждение будет уже своим, исконным. Воевать не придется.
• Хотя провоцировать мелкие стычки можно: чтобы развалились те глупости, которые развалиться уже готовы и которым нужен лишь толчок.
Вот такое-то отношение читателя к идеям Н.И., отношение как к очень полезной информации для самостоятельного размышления, я и хочу поддержать. И собираюсь притормаживать время от времени стремительный бег козловской мысли: то своими вопросами, то рассуждениями давая возможность читателю обратить внимание на небольшие нюансы только что прочитанного.
• Ох…
Наконец, есть и третья роль. В этой роли читатель меня узнает не всегда, да это и не важно. Суть в том, что свои мысли по многим темам книги есть и у меня, и поэтому я их, с доброго согласия Николая Ивановича, могу предложить вам для размышления тоже. Они просто разбросаны в тексте, и их совершенно не обязательно из других выделять. Потому что, как бы я ни старался быть осторожным человеком по имени Ох или придирчивым сторонником всеобщего права на собственные мысли, сам я с Н.И. мыслю очень и очень сходно, делая подчас разницу лишь в тонкостях расстановки акцентов.
• Может быть, потому, что живу очень похоже.
O
