Правда, потом случилось ещё кое-что, после чего между ней и Алькой как будто натянулась невидимая плёнка. Внешне вроде бы всё оставалось по-прежнему, но на самом деле Света чувствовала: Алька никогда не будет ей доверять. Как когда-то. Когда деревья были большими, а взрослые могли защитить от любой беды.
– А на экскурсию завтра ты тоже в этих туфлях пойдёшь? – поинтересовалась Света, прогоняя грустные мысли.
– Конечно, – кивнула Алька. – Тем более что придётся надевать длинную юбку. В юбке и без каблуков только старушки гуляют.
– Значит, я – старушка?
Алька убрала руки с леера и аккуратно поправила воротник блузки. Блузка была дорогая, из нового магазина. Розовые и серебристые полоски на белом фоне переливались под солнечными лучами так, что слепило глаза.
– Ты – не старушка, – уверенно заявила она. – Просто тебе всё равно. А мне – нет.
Света вздохнула. Вроде бы и ничего особенного в Алькиных словах не было, но Света почувствовала, что ещё чуть-чуть – и заплачет. В последнее время Алька часто говорила такое, от чего Света казалась себе… Как бы это объяснить? Неправильной, что ли? Старомодной, никому не нужной и до смешного глупой. Иногда после таких слов Света убегала куда-нибудь и давилась слезами. Но спорить или что-нибудь объяснять Альке она бы не решилась. Потому что, во-первых, Алька была старше на год. Пятнадцать лет – это вам не четырнадцать. Во-вторых, она давно жила совсем по другим правилам. Например, могла не вернуться домой в десять вечера и даже не позвонить матери. Или выкраситься в платиновую блондинку. Или взять на пару дней норковый полушубок у взрослой подружки-соседки. У Светы никогда не было взрослых подружек. И в-третьих… Света знала, что Алька до сих пор считает её виноватой.
– Пойдём на корму? – предложила Света, изо всех сил стараясь скрыть обиду.
Алька снисходительно кивнула и взяла её под руку.
На корме стояли круглые пластиковые столы с креслицами и две длинные скамьи.
Алька плюхнулась на скамью.
– А тут ничего, – заметила она, покрутив головой. – Удобно. И так симпатичненько.
– И ветра нет, – добавила Света. – Вот на носу нас бы сдуло!
– А давай на нос сходим? – предложила Алька. – Встанем там, раскинем руки и будем играть в морских птиц. Только переоденемся. У тебя куртка есть?
Иногда она любила изображать маленькую девочку. Свете это казалось глупым, но она ни за что не призналась бы Альке, что в такие моменты стесняется её.
– Конечно.
– А у меня плащ. Пошли в каюту, возьмём.
– Иди, – улыбнулась Света. – Я не замёрзну.
Алька, громко цокая каблуками, направилась к двери, ведущей с открытой палубы в салон.
Света поёрзала в кресле, устраиваясь. Лёгкий ветер пах водой, мокрым песком и немножечко тиной. Так пахнет только вечером на большой реке. Или на озере. Но никогда – в городе. Света подумала, что за последние месяцы почти возненавидела город. Свой родной маленький городок, где все соседи знают друг друга.
За теплоходом тянулся кильватерный след. У самого борта вода бурлила и пенилась, будто в гигантском котле русалки решили сварить уху, но чем дальше от борта, тем меньше становилось пены, а след превращался в две расходившиеся волны.
Монотонно гудели двигатели. Над палубой кружились и кричали откормленные чайки.
Света подумала, что может сидеть здесь одна до самого вечера. И ни о чём не вспоминать. И ничего не бояться. Здесь, на четырёхпалубном теплоходе, никто не посмотрит на неё с презрением, никто не будет шептаться по углам, бросая косые взгляды в её сторону. А ведь она почти привыкла к этому, хотя сначала ей казалось, что такие взгляды прожигают дыры на коже, а от свистящих шепотков мучительно шумит в ушах и она глохнет. Вот только Алька… Алька вряд ли даст ей забыть обо всём.
Алька выплыла из-за стеклянной двери, запахнула джинсовый плащ и процокала к Свете.
– К кругосветному путешествию готова, – дурашливо отрапортовала она.
– Тогда уж – к кругопалубному, – поправила Света.
На корму выбежал мальчик лет пяти в футболке с пучеглазым медведем на груди и в голубых джинсах.
– Мама, – закричал он, – пошли скорей! Там птички!
Следом появилась кудрявая женщина с коричневой сумочкой в руках.
– Зайка, подожди! – попросила она, лихорадочно роясь в сумке. – Маме нужно убрать важную бумажку!
– А чего её убирать? – хихикнул малыш. – Смотри, как тётя важную бумажку носит!
И показал пухлым пальчиком на Свету с Алькой. Женщина обвела девочек непонимающим взглядом и вдруг резко отвернулась. Света услышала короткий сдавленный смешок.
– Зайка, пальцем показывать неприлично! – заявила мать через минуту чуть хрипловато, взяла сына за руку и потащила вдоль палубы.
– Ну, мам, – заныл малыш, – там птички!
– Это чайки, – проворчала мать. – Они могут тебе испачкать Мишутку.
– Как?
Каким был ответ, девочки не услышали.
– Да понятно – как, – проворчала Алька. – Слушай, а что они имели в виду? Ну про бумажку какую-то?
– Не знаю, – начала было Света, но посмотрела на Альку и хмыкнула: – Ты где это подцепила?
– Что? – перепугалась Алька.
– На туфельки посмотри!
Алька оглядела носки туфель – чистёхонькие, блестящие как зеркало.
– Да ты на каблук смотри, на правый, – подсказала Света.
Алька опустилась на скамью и подняла ногу. На каблуке, около самой набойки, был насажен белый листок бумаги.
– Вот гадость! – брезгливо поморщилась Алька и содрала бумажку. – Где тут урна?
– Перед тобой, – показала Света.
Алька скомкала листок и с размаху бросила, целясь в круглое отверстие для мусора. Но порыв ветра подхватил комок, и вместо урны тот полетел на колени к Свете.
– Спасибо, – засмеялась Света и развернула бумажку. – Ты смотри! Это записка! Представляешь, тебе кто-то её прислал, а ты выкидываешь? И даже не прочитала.
Алька недоверчиво прищурилась.
– Ага, прислал! И на каблук насадил!
– На каблук – это ты сама. А он просто положил к двери каюты, например.
Алька наморщила лоб.
– Слушай, а ведь может быть! – согласилась она, подумав. – Только не к двери, а под дверь подсунул. Снаружи-то пол гладкий, а внутри коврик такой, мягонький. Как раз – наступила на листок и… Погоди, а что в записке?
Света округлила глаза:
– Там такое!
– Какое?
– Даже и читать тебе боюсь!
– Издеваешься? – прищурилась Алька.
– Да нет.
