— Завтра приходите. Разберёмся и поговорим!
С утра подряжаемся, всем звоним… В итоге никто не пришёл. Собралось нас всего четыре человека. Ладно, идём в тот двор общаться, что делать — сами же забились…
Тут один из наших говорит:
— Я могу наших старших подтянуть, они за нас впишутся, мы же тоже с Нижнего.
У нас на районе была своя авторитетная полублатная компания, но из нашей тусовки с ними практически никто не общался.
Заходим в тот двор — там стоит человек пятнадцать.
— Погодите, пацаны, сейчас наши старшие придут!
Приходят старшие с нашего района, здороваются с этими, те тычут пальцем в нас, типа «вот эти гады, которые перемирие нарушают!» Тут начало брезжить понимание, что ситуация выруливает в нездоровое русло. Во дворе собирается около тридцати человек, и нас четверых разводят по компаниям. Каждого отводят в сторонку, над ним нависает 7–8 человек, и начинают грузить за жизнь. Я понимаю, что писец, поскольку по всем понятиям мы, и правда, были неправы. Кого-то из наших на заднем плане уже колотят всей толпой.
Мне один авторитетный чечен говорит: «Пойдём поговорим один на один!» Я подумал, что один на один ещё не самый плохой расклад. Отошли. Стоим, разговариваем, базар-базар, вдруг — БАЦ! Удар кулаком в лицо, — я пропускаю, сразу падаю, нокдаун, в голове звенит.
Он говорит мне:
— Осознал?
— Да, отвечаю, — а что тут непонятного.
В общем, тот день оставил в душе крайне неприятный осадок. Я собирался прийти и забиться с ним, морально готовился — но он вскоре после этого разбился на мотоцикле, и реваншу не суждено было состояться.
Этот случай показал мне, что в моей боевой подготовке есть над чем поработать. Спустя некоторое время ко мне попали две книжки Белова «Искусство атаки» и «Изначалие». Так я попал в мир славяно-горицкой борьбы. Зачитывался этими книгами запоем. Приехал, решил посмотреть. Секция была в Коломенском. У меня был пояс по каратэ, думал, приеду и хоть что-то покажу. Приезжаю, и на первой тренировке меня какой-то щегол выносит в одну калитку. Я понял, что надо что-то делать, и, закусив удила, все пять лет института проходил на славяно-горицкую борьбу. Занимался у Белова, основателя системы. Первые три года очень плотно, по 3–4 раза в неделю без пропусков. Потом в моей жизни появился околофутбол, и в следующие два года частота тренировок немного снизилась. Тренировки стал посещать и Федос. Было весело.
Сыграло свою роль то, что Белова начало немного заносить — сначала в сторону политики (он организовал какую-то партию). Подготовка начала дрейфовать от рукопашного боя в сторону непонятно чего — начались тренировки а-ля «боевое плавание», «ориентация на местности», «спортивное лазание по деревьям» и т. п.
Мне это было уже не столь интересно, меня интересовал вполне конкретный прикладной мордобой. Потом пошёл уклон в сторону эзотерики. Полная жесть из серии «Боевая магия варваров». На тренировках стали появляться темы вроде «у вас 2 минуты, идите погуляйте и представьте свой паттерн и мифическое животное Люто». Творились неописуемые вещи, и по итогу мы завязали.
Тем не менее, этой секции я благодарен. Придя после неё в околофутбол, я чувствовал себя вполне комфортно: тренировки проводились на улице в любую погоду, махались мы в полный контакт, и как система рукопашки эта подготовка оказалась весьма эффективной в массовых и одиночных драках.
Параллельно в институте вместо физкультуры я ходил на дзюдо.
После славяно-горицкой мне попала в руки книжка Юрия Юрьевича Сенчукова «Грязное ушу». Было довольно любопытно читать, и с автором этой книги я сошёлся по итогу в реальном поединке.
Он преподавал в то время хапкидо, а мне как раз стало любопытно попробовать, что это за стиль. Поездил по Москве по секциям — попал в секцию к Сенчукову. Он очень крутой мастер, тоже не без странностей — но крутой. Первый раз я приехал и подрался с ним на ножах.
Когда я пришёл к ним в секцию, показалось, что они как-то странно работают — на низких скоростях, не в полный контакт. После славяно-горицкой, где постоянно колотили по щщам и «стенка на стенку», было обычным явлением: ты как-то приходишь в секцию и осознаёшь, что вопрос авторитетов для тебя не стоит. Приходит понимание, что всё зависит не от системы, а от того, как дерёшься лично ты.
Захожу в зал. Смотрю, как проходит тренировка. Стою с кривой рожей — что тут за фигня…
Он подходит ко мне и спрашивает:
— Что типа не нравится?
Я отвечаю:
— Да шляпа какая-то, если честно! Не кажется эффективным.
Он говорит:
— Может, постоим?
Классический спарринг пришлось отбросить — я был в тот вечер в классическом костюме и в гриндерсах; ни сменки с собой, вообще ничего. Предложил ему подраться на ножах — он согласился.
— Здесь будем?
— Нет, пойдём в раздевалку.
Зашли в раздевалку, подрались. Проиграл ему со счётом 5:10. Он сказал мне после боя, что я один из лучших на тот момент, с кем он дрался на ножах, и это было серьёзным комплиментом. Со мной приехал ещё один парень, который до этого занимался кобудо. С ним Сенчуков подрался на шестах и тоже победил — выглядело очень круто, аж щепки летели!
По итогу я пошел к нему учиться и прозанимался у него примерно полгода: ездить было далековато — с «ВДНХ» до «Южной». Сейчас у Сенчукова своя академия «Контен» на Каширке.
Что мне понравилось в их системе, у них любое контрдействие — это удар по яйцам! Что бы ты ни делал, как бы ни нападал — в ответ прилетал удар в пах. Там были ребята, у которых эта тема была наработана до автоматизма, с ними мало кому понравилось бы стоять: чуть что — шлёп в промежность…
Потом походили с гэлантами на рукопашку к омоновцу — там не особо понравилось. А потом мы с Юрой Нераболом пошли в ЦСКА на бокс. Вот бокс нас захватил надолго!
Но в ЦСКА тоже было не очень удобно ездить, и мы стали тренироваться в боксёрском клубе «Норд» на «ВДНХ» у Володи Индейца, к тому моменту уже давно ставшего легендой мясного движа — ех-предводителя GF. Туда же довольно быстро подтянулись Хакер и вся наша мафия. В «Норде» мы прозанимались довольно долго. Это был легендарнейший зал, там занимался очень пёстрый и серьёзный состав.
Мы прикалывались, что если туда приедут мусора, они могут принимать вообще всех, кто там занимается, включая тренера… Просто за татуировки — руны, пропеллеры, лозунги, бригадные символы.
Довольно любопытным вышло посещение московской секции «кои комбат», той самой системы, с которой неразрывно связано имя Кочергина. Это питерская система, естественно, я не мог пропустить открытие этой школы в Москве. Там преподавал Виталий Богданович. Он потом умер от какой-то лютой болезни головы вроде рака мозга, хотя здоровьем отличался отменным. На первой тренировке он предлагал всем выдержать обычный маваши: группа вставала, все вроде как подготавливались, но от его на вид ничем не примечательных махов ногами люди просто складывались и оседали на пол.