Быстрый отъезд стервы означал избавление от этой угрозы, что само по себе радовало. Но было недостаточно для полного успокоения.
Ради работы Надежда массу времени посвятила изучению психологии. Она прекрасно знала, как хрупко желание человека позаботиться о своем будущем. Сегодня он готов, а завтра либо деньги растратит, либо передумает, либо упадет в объятия конкурентов. Но нельзя работать с людьми, чувствуя себя вывалянной в злобе. И носить в себе невольную ответную неприязнь тоже слишком вредно для здоровья и для дела. Поэтому Кузнецова позвонила клиенту и сослалась на то, что для переговоров с ним ей потребовалась дополнительная информация. Упросив о переносе встречи на завтра, она вскочила в свою белую «девятку» и помчалась домой.
В двухкомнатной квартире на Сумской улице Надежда первым делом быстренько разделась и залезла под горячий душ. Кожа ее буквально зудела. Смыть! Немедленно нужно смывать с себя злобные взгляды и слова. Что бы там наука ни мычала маловразумительное о биоэнергетических полях, Кузнецова на опыте убедилась: то, что бабки называют порчей, — не выдумки. И если не заботиться о психологической гигиене, долго не протянешь. Ей приходилось пропускать через свою душу не просто факты, а судьбы множества людей. Тут немудрено так перегрузиться, что никакие нервы не выдержат. Ей и машину-то пришлось купить, чтобы избегать эмоциональных бурь, бушующих в общественном транспорте.
После того как горячие струи, прокатившись от затылка до пят, унесли в заземленные трубы чужую ненависть, она почистила зубы и выплюнула собственные негативные эмоции. Сразу и кардинально полегчало. Настолько, что Надежда вдруг придумала, как сделать договор с отложенным клиентом гораздо выгоднее для него. Всего две новые фразы могли увеличить прибыль на 30 процентов. О чем она ему и сообщила по телефону, едва накинув банный халат с капюшоном и заварив кофейку.
Клиент — директор завода, обстоятельный и вдумчивый, как многие, успевшие пройти комсомольскую выучку, — ее заботу о своих интересах оценил. Он поблагодарил, пообещав до завтра обдумать идею, и указал на ошибку в рекламном буклете ее страховой компании:
— Зачем, Надюша, ваши берут на себя лишнее? Вы гляньте, что они пишут: «Мы избавим вас от несчастий». Это ведь невозможно, и у читателя рождается естественное недоверие.
— Конечно. Вы правы, — охотно согласилась Кузнецова, закуривая длинную коричневую «More». Она сама считала, что их рекламный отдел думает больше о том, чтобы тексты нравились начальству, нежели о клиентах. — Они хотели сказать: от финансовых потерь при несчастье. От самих несчастий, разумеется, мы спасти не в силах.
Она говорила вполне искренне и даже не подозревала, насколько заблуждается на свой счет. Судьба решила ей это показать, и, едва Надежда положила трубку, телефон зазвонил.
— Наденька, — медоточиво, собираясь о чем-то просить, сказал Апээн, — наконец-то я тебя поймал! Ты почему на мои сообщения не реагируешь? Я уже, наверное, забил своими стонами твой пейджер. Кисонька, приедь ко мне, а? Очень нужна твоя помощь.
— Поимейте совесть, Апээн. Я только что из душа, — уперлась Надежда, уже понимая, что все равно сдастся.
Родственников, друзей, приятелей и знакомых у Кузнецовой в силу ее профессии и неуемной энергии гораздо больше, чем нужно для спокойной жизни. И Надежда вынуждена проявлять характер. Все, кто мог обратиться к ней за помощью, знали три ее правила: «А: денег в долг не даю! Б: пожаров не тушу (то есть: предупреждать надо заранее)! В: тебе надо, ты и приезжай!»
Но Апээн — это особый случай. Во-первых, она ему многим обязана. Это он помог ей найти и любимую профессию, и любимого мужчину. К тому же до сих пор всегда, если он обращался к ней за помощью, потом выяснялось, что ей самой это было нужно гораздо больше, чем ему. Во-вторых, Апээн — чародей.
То есть официально он — психолог, виртуозно владеющий психоанализом и гипнозом, уставший от безденежья и от того, что даже коллеги-медики упорно путали его с психиатром. Чего уж тут говорить о клиентуре? У психологов она скучная, прижимистая и нищая. Те, кто считают себя слишком нормальными, чтобы платить. Да еще тому, кто только разговоры разговаривает. И тогда Апээн сменил вывеску, назвался чародеем. А поскольку специалист он классный, это не только дало обильную практику (уж чародея-то с психиатром никто не спутает!), не только сделало гонорары больше. Звание чародея весьма и весьма эффективно воздействовало на пациентов. Постсоветскому менталитету проще поверить в непреложность чар, нежели в объективность законов психологии, в которых, что ни говори, а есть нечто «эдакое».
— Октябрь на дворе. Меня же мигом прохватит! — сопротивлялась Надежда.
— Но, милая, — сказал Апээн своим самым завораживающим голосом, — у меня твой клиент. Ему грозит смертельная опасность.
Это меняло дело. Клиент — это святое. И не только потому, что от них все ее благополучие. Кузнецова искренне полагала, что служить обратившимся к тебе людям — святой долг Судьбе. И пока она его выполняет, то и у нее все будет в порядке. Но Надежда также помнила, что Апээн при всех дарованиях все-таки мужик, а следовательно, способен на всякие штучки. Поэтому она уточнила:
— И как же зовут этого моего клиента?
— Ряжков. Павел Борисович.
Естественно, услышав имя, из-за которого у нее весь день наперекосяк, усидеть дома было невозможно. Но прежде чем ехать, Кузнецова попыталась найти пейджер.
Храня дома массу необходимых для работы бумаг и к тому же с детства отличаясь завидной педантичностью, Надежда все держала на своих местах. В частности, она ценила своего возлюбленного Олега и за то, что он, бывший диверсант-спецназовец, привыкший с осторожностью относиться к чужим или незнакомым вещам, весьма аккуратно вел себя в ее доме. Он никогда ничего не брал и тем более не перекладывал без спроса.
Место пейджера было в прихожей на специальной пустой жестяной шкатулочке. Та служила усилителем звука, и если приборчик сигналил, то благодаря ей его было слышно в любом уголке квартиры. А перед выходом из дому он самим своим видом напоминал о себе. И вот, когда она в который раз заглянула за шкатулочку, чтобы убедиться, что пейджер не завалился туда, ее вдруг озарило. Она вспомнила, что этим утром его брала, уходя на работу! Она положила черный матовый «коробок» в боковой карман своей замшевой куртки. А на работе, когда попыталась посмотреть сегодняшний курс доллара, пейджера в кармане уже не оказалось. Потом ее отвлекла скандалистка Ряжкова, и Надя решила, что забыла приборчик дома.
Так, интересно. Сразу успокоившись — всегда становится комфортнее, когда найдешь ответ на «щекочущий» вопрос, — Кузнецова спустилась во двор. Она обыскала «девятку» и, не найдя пейджера и в машине, поехала от родной «Южной» к апээновскому «Китай-городу». Когда, проехав по Чертановской, Надежда ждала очереди, чтобы свернуть на Балаклавский проспект и по нему добраться до Варшавского шоссе, ее «сверлила» новая задачка. Где она могла потерять пейджер?
По дороге на работу Надежда выходила из машины только однажды, возле круглосуточного магазина «24», который она только что миновала на Чертановской. Ей уже давно хотелось купить Олегу все аксессуары для бритья. Свои принести он стеснялся, поэтому если оставался ночевать у Надежды, то по утрам драл ее щеки ночной щетиной. Вот ей и пришлось самой решать эту проблему. Она забыла, как называется его пена для бритья, и долго исследовала полки, пытаясь найти нужную марку по запаху.
