«Война еще только начинается…» У этой «холодной войны» (даже терминология и та американского производства!) уже имеются жертвы. Я имею в виду не Джеймса Форрестола, который хотел запугать весь мир, а вместо этого сам сошел с ума от страха. Я говорю о трудящихся массах Запада, которым приходится расплачиваться за военные планы своих правительств, и в первую очередь о народе моей родной страны — Англии, который так и не дождался обещанного ему облегчения жизни. На плечи английских рабочих, на плечи населения переуплотненных индустриальных районов ляжет вся тяжесть страданий, если Британские острова станут Мальтой будущей войны в соответствии с планами американских атомных стратегов.
Свои агрессивные замыслы англо-американские творцы Атлантического пакта пытаются «оправдать» умышленно созданным мифом об опасности советской агрессии. Как журналист, около восьми лет проведший в Советском Союзе, я считаю своим долгом перед родиной противопоставить злобным измышлениям поджигателей войны мои собственные наблюдения. Английский народ должен знать правду о тех в Англии, кто предает дело мира и интересы народа моей страны.
Предательство в Мюнхене
Я попал впервые в страны Восточной Европы в качестве иностранного корреспондента в мае 1934 года.
Даже столь неопытному наблюдателю, как я, не мог не броситься в глаза резкий контраст между богатством и нищетой в этих странах.
Когда я теперь вспоминаю свое довоенное пребывание в этих местах, бывших ареной ожесточенных раздоров, передо мной вновь возникают эти яркие картины контраста. Ошеломляющая роскошь будапештских купален Геллерта встает рядом с одетыми в лохмотья жителями городских окраин; семейное торжество в богатом имении близ Тиссы вспоминается мне всегда одновременно с убогими жилищами безземельных крестьян. Я помню всю пышность Эстергомского собора, резиденции венгерских кардиналов на высоком берегу Дуная, и помню пощечину, которой мой гостеприимный хозяин, папский камергер, наградил слугу, уронившего вилку.
Мне вспоминается Венгрия, изобилующая продовольствием, и Венгрия голодающая; Чехословакия, экспортирующая во все концы света товары широкого потребления, и полтора миллиона безработных чехов. Мне вспоминается прелестная усадьба, с цветущим садом, где жили английские управляющие Трепчанских рудников в Сербии, и изможденные лица измученных малярией рабочих, только что кончивших смену. Я помню вызывающую роскошь и безумную расточительность и помню дух угрюмого недовольства, которым, казалось, был пропитан самый воздух в рабочих кварталах Уйпешта, Панкраца и Винер-Нейштадта.
Правительства юго-восточных европейских государств, превращенных под англо-французским влиянием в форпосты против большевизма, продолжали держаться весьма холодно по отношению к Советскому Союзу, даже когда всем уже стало ясно, что нельзя рассчитывать на помощь ни Франции, ни Англии. Когда наиболее трезвые государственные деятели, видя растущую германскую опасность, встали на путь переговоров с Москвой, господствующий класс делал все возможное, чтобы сорвать эти переговоры. Применялись всякие меры, чтобы скрыть от рабочего класса правду о Советском Союзе, из боязни, как бы народные требования подлинного союза с Россией не привели к необходимости изменения политического курса.
Разъезжая по странам, граничащим с Советским Союзом, народы которых всегда относились к России с горячей симпатией, я встречал там у правящих кругов почти такое же предубеждение, как и в Англии. Католическая церковь в Словакии и униатская в Закарпатской Украине проповедовали ярую нетерпимость по отношению к Советскому Союзу.
* * *
В 1937 году, когда шла битва за Мадрид, я слышал отголоски этой битвы в промышленных пригородах Вены, на митингах в Братиславе, в деревушках Моравии и даже в мирном провинциальном городке Южной Англии, где я проводил свой отпуск. И везде испанская война неизбежно вызывала обострение классовых противоречий. В интернациональные бригады записывались те, кто уже прошел школу борьбы за интересы рабочего класса на политической арене своей страны.
В старом английском городке, дремлющем под стенами готического замка в Сассексе, мало кто имел возможность изо дня в день следить за ходом испанских событий, но рабочие этого района Англии применяли испанские уроки в своих условиях.
В этом мирном городке узнали, что пилот английского самолета, который взялся доставить Франко с Канарских островов в Испанское Марокко и тем помог ему совершить нападение на молодую Испанскую республику, принадлежал к местному дворянству. В тот вечер шло очередное собрание местного кооперативного общества, созванное по какому-то пустяковому поводу, касавшемуся лавочки на базарной площади. Присутствовало на собрании человек десять-двенадцать: старая миссис Эллиот, которая никогда не читала газет и все интересы которой до этого времени были сосредоточены на ее фруктовых деревьях и здоровье ее многочисленных внуков; два или три железнодорожника, твердо придерживавшиеся лейбористских взглядов и исправно посещавшие все собрания своей низовой организации; интеллигентная чета, живущая не по средствам и поэтому не вылезающая из долгов, да кучка домашних хозяек из числа любительниц посудачить у водопроводной колонки.
Но в этот вечер собрание приняло неожиданно оживленный характер. Битва за Мадрид переместилась в Сассекс. Говорили о притеснениях, мелких и крупных, которые приходилось терпеть от помещика, жаловались на местные власти, на плохое состояние школы и больницы. И все пришли в боевое настроение. Все поняли, что борьба испанского народа — это их борьба и что летчик, доставивший Франко к его африканскому трамплину, — их враг.
Шесть лет спустя над городком Сассекс появился другой летчик. Он шел с моря на бреющем полете и сбросил груз бомб, которые уничтожили школьное здание. Около сорока детей было убито, в том числе один из внуков миссис Эллиот.
* * *
Чехословацкий кризис 1938 года не нашел в Англии столь непосредственного отклика, как война в Испании. Общественное мнение было введено в заблуждение английским правительством. Агенты этого правительства в Праге знали, что патриотические чувства большинства чехов оскорблены мыслью о капитуляции перед Гитлером, но они знали и то, что те, кто представляет могущественное влияние банков и тяжелой промышленности, ставят на первый план свои личные интересы и готовы согласиться с потерей национальной независимости. В конце концов правительству Чемберлена не составило особого труда убедить английский народ, что чехи вполне сочувственно относятся к политике умиротворения Гитлера.
Наиболее важным фактором, определявшим отношение широких кругов англичан к чехословацким событиям 1938 года, явилась лживая пропаганда, которая непрерывно велась в Англии в отношении Советского Союза. Попустительство большинства правящего класса по отношению к германскому фашизму сопровождалось усилением кампании, целью которой было скрыть от масс действительную мощь Советского Союза. Я в то время работал в Англии и видел, что неосведомленность народа относительно истинного положения вещей используется точно так же, как она много лет использовалась в Восточной Европе и на Балканах для того, чтобы раздуть представление о могуществе местных реакционных правительств.
