«Ради мира и стабильности» — так завершил тогда свою речь Президент, заглушая голоса некоторых, особо горячих «ястребов», требовавших жёстко расправиться с сепаратистами как на улицах Вашингтона, так и в самом Техасе, введя туда смешанный контингент, состоящий из подразделений армейского спецназа, полиции и специальных мобильных групп ФБР. Понять их было можно. Техас вот уже год, как перестал перечислять средства в федеральный бюджет, что серьёзно пошатнуло экономику США. Социальные протесты и спонтанные бунты обнищавшего населения вспыхивали тут и там и давно стали обыденностью. «Хорошо хоть с индейцами больше нет проблем, — невольно подумал президент, мысленно одёрнув самого себя. — Что значит — хорошо? Нет, потому что я не смог удержать ситуацию под контролем». Глава всё ещё соединённых, хотя уже далеко не всех Штатов Америки подошёл к шкафу и достал подшивку газет.
При одной мысли о событиях последних месяцев вновь защемило сердце. Небраска, Северная и Южная Дакота, Монтана и Вайоминг действительно вышли из состава США ещё в прошлом году, как раз под Рождество. Просто разорвали договоры, заключённые с американским правительством более 150 лет назад. «Индейцы — свободный и независимый народ» — под таким лозунгом в этих штатах практически одновременно начались акции протеста, переросшие сначала в локальные беспорядки, а затем в марш на Нью-Йорк и Вашингтон. Здесь индейцы устроили что-то невероятное, особенно в Нью-Йорке. Невообразимое ещё до недавних пор действо, похожее, с одной стороны, на праздничный карнавал, с другой — на вакханалию с тысячами сожжённых покрышек, непрерывными стычками с полицией и закидыванием ее бутылками с зажигательной смесью. И что самое страшное — под полное одобрение жителей двух главных городов США.
Тогда же пролилась и первая кровь. Точнее, первая кровь пролилась, когда полицейский застрелил индейца-подростка. Но это была не та кровь, что пролилась на улицах Нью-Йорка, когда колонны индейцев, объединившись со сторонниками движения Occupy Wall Street, двинулись в сторону американского финансового центра. Тогда-то и была допущена первая фатальная ошибка. «Зря я их послушал», — пронеслось в голове у президента. Это именно они, те же самые «ястребы», которые только что советовали ему жёстко подавить сепаратизм в Техасе, тогда настояли на необходимости разрешить полиции открыть огонь на поражение в момент, когда процессия вплотную приблизилась к биржевому кварталу. «Нельзя стрелять в свой народ…» — невольно вслух произнёс президент, но тут же осёкся, хотя в кабинете пока никого не было. «…даже если это индейцы», — продолжил он начатую мысль уже про себя.
Тогда погибло более сорока полицейских и не менее ста индейцев — невиданные жертвы для Америки за последние два столетия. И это в мирное-то время! Оказалось, что практически каждый из прибывших в обе американские столицы индейцев вооружён, причём довольно серьёзно. Хотя надо отдать должное, индейцы открыли огонь далеко не после первого выстрела со стороны полиции, а лишь когда полицейские цепи при поддержке водомётов и светошумовых гранат двинулись в наступление, начав зачищать занятую улицу. Вот тогда-то и прозвучали ответные выстрелы, — индейцы теперь действовали уверенно и жёстко, стреляли профессионально, прицельно, а дальше и с их стороны в ход пошли гранаты. «А что было бы, если бы начали разгонять техасцев? — почему-то эта мысль со всей ясностью возникла в голове у президента только сейчас. — Эти ребята тоже не промах, а уж на своей земле они дрались бы как дикие звери. Что-то есть в них такое, животное».
Президент взглянул на часы. Как ни старался он оттянуть этот момент, но стрелки приближались ко времени начала совещания, на котором необходимо обсудить дальнейшие действия по стабилизации ситуации на Тихоокеанском побережье, где китайское население перевалило за 60 %. Особую головную боль доставлял Сан-Франциско — китайцы подняли там настоящий бунт, требуя признать своего соплеменника президентом государства Калифорния. Избрание калифорнийского президента состоялось на несколько импровизированных выборах, хотя и прошедших с соблюдением всех формальных демократических процедур. Но сам факт провозглашения Калифорнии в качестве суверенного государства вызывал много вопросов у юристов президентской администрации, да и в Конституционном суде тоже. Однако китайское большинство, похоже, решило взять главу Белого дома измором. Действовали они, конечно, не так агрессивно, как сепаратисты в других штатах, но это и понятно. Основная масса полицейских, стоящих в оцеплениях вокруг административных зданий Сан-Франциско, представляла собой выходцев из того самого китайского сообщества. Собственно, захватов административных зданий как таковых и не было. Полицейские шеренги просто расступились, когда к главному зданию города подошли протестующие — и они просто вошли внутрь, довольно вежливо попросив прежнего губернатора на тот момент ещё Штата Калифорния покинуть своё рабочее место, предварительно собственноручно написав заявление о добровольном сложении полномочий.
Куда больше проблем доставили, не сами китайцы, а уличные банды нацистов из окрестностей Сан-Франциско, поднявших на щит казалось бы навсегда канувший в Лету, но вновь возродившийся лозунг калифорнийских сепаратистов прежних эпох — Сalifornia ьber alles! Эта строчка из старой песни панк-группы Dead Kennedys стала своего рода точкой смысловой сборки для всего белого населения Штата. И что самое парадоксальное — в своём стремлении к независимости Калифорнии от США белые нацисты и китайцы, одним своим видом приводящие в ужас представителей всех остальных расовых групп, — проявили единодушие. Почувствовав свою силу и негласную поддержку китайского большинства, белые расисты буквально в считанные месяцы очистили и город, и близлежащие Редвурд, Беркли и другие города от всех, кто не вписывался в «арийско-китайский» формат, объявив Калифорнию «зоной, свободной от чёрных и латинос». Пострадали даже такие, казалось бы, исконно латинизированные точки на карте Калифорнии, как Сан-Хосе, Сан-Пабло и Сан-Рафаел, а Сакраменто пережил настоящие уличные войны с баррикадами, позиционными боями, откровенной резнёй и охотой на чёрных со стороны расистов. Именно в Сакраменто полиция действительно, сколько могла, стояла на стороне закона.
Происходящее в Калифорнии всколыхнуло соседние южные штаты. Аризона и Нью-Мексико, столкнувшись с потоком беженцев из «освобождённой» Калифорнии, преимущественно мексиканского происхождения, объявили настоящую мобилизацию, начав создавать отряды самообороны. Зазвучали даже призывы об объявлении войны Калифорнии, а также требования к Вашингтону вмешаться. Здесь нельзя было горячиться. Президент серьёзно размышлял над этой темой. Принять позицию одной из сторон, означает официально признать раскол страны, а это удар по репутации США на международной арене. Ведь невольно возникнет вопрос: как государство, испытывающее внутренние территориальные проблемы, которые к тому же признаёт на официальном уровне, может поучать другие страны, как им поступать с собственными очагами сепаратизма? Речь в первую очередь, конечно же, шла об Украине, где госдепартамент увяз по самые уши, пытаясь спасти проамериканский марионеточный режим, закрепившийся в Киеве и контролирующий, по сути, лишь несколько западных областей бывшей Украины. Там администрация президента США вот уже который год тщетно пыталась уврачевать сепаратизм Юго-Востока и некоторых областей центральной «Украины», существовавший к этому моменту лишь номинально.
