— Вот когда наступят настоящие холода, тогда и будет стужа. С настоящими морозами. И с неба вместо воды посыплются ледышки! Интересно, что вы тогда скажете. А?
Матушка Морки с торжествующим видом тряхнула головой.
— Не надо говорить с нами так, будто мы несмышленые дети, — со вздохом произнес аббат. — Как-никак мы умеем читать. Мы знаем, что такое снег.
— Вот именно, — поддержал аббата Доркас. — У нас в Магазине были открытки с зимними пейзажами. Их всегда продавали на рождественских ярмарках. Мы знаем, как выглядит снег. Он искрится.
— И на нем, как правило, сидят снегири, — добавил аббат.
— Э-э, вообще-то зимой бывает кое-что еще… — попытался возразить Масклин, но Доркас жестом велел ему умолкнуть.
— Я считаю, — продолжал Доркас, — нам не о чем беспокоиться. У нас есть крыша над головой, и еда заготовлена впрок, а если запасы иссякнут, мы знаем, как их пополнить. Если у присутствующих нет больше вопросов, я думаю, собрание можно считать закрытым.
* * *
Все шло хорошо. Или, во всяком случае, не так уж плохо.
Разумеется, между отдельными семействами по-прежнему вспыхивали ссоры, но на то они и номы, чтобы по всякому поводу препираться друг с другом. Поэтому-то и пришлось учредить Совет, который действовал вполне эффективно.
Номы обожали спорить. Существование же Совета Рулевых означало, что споры по крайней мере не перейдут в драку.
Но вот что любопытно. Во времена, когда номы обитали в Магазине, всеми делами у них заправляли знатные семейства, чье привилегированное положение подтверждалось самими их фамилиями. Но с тех пор семьи номов успели перемешаться между собой, к тому же в каменоломне в отличие от Магазина не было отделов. И все-таки, следуя инстинкту, номы продолжали соблюдать иерархию. Мир испокон веку четко делится на тех, кто указывает другим, что следует делать, и тех, кто выполняет эти указания. Так неким загадочным образом у номов сформировалась новая элита.
Рулевые.
Принадлежность к рангу рулевых определялась в зависимости от того, где тот или иной ном находился во время Большой Гонки. Те, кто оказался в кабине Грузовика, причислялись к рулевым. Все остальные считались просто пассажирами. Правомерность подобного разделения никто не подвергал сомнению, но и не признавал официально. Это как бы само собой разумелось: на нома, сумевшего управлять Грузовиком, можно положиться.
Однако не следует думать, что быть рулевым так уж приятно.
Год назад, до того как Масклин появился в Магазине, ему приходилось целыми днями охотиться. Теперь он отправлялся на охоту, только когда ему хотелось. Как рулевой он мог не заниматься таким малопочтенным делом, тем более что номы помоложе с удовольствием промышляли охотой. Питались номы тем, что добывали охотники, а также картофелем с соседнего поля. Кроме того, им удалось собрать обильный урожай кукурузы — после того, как по полю прошли уборочные машины. Масклин считал, что номы сами должны выращивать все необходимое, однако в каменистой почве карьера семена почему-то не давали всходов. Но, так или иначе, все были сыты, а это — главное.
Масклин видел, что тысячи номов мало-помалу приспособились к новым условиям. Стали обзаводиться семьями. Обустраиваться на новом месте.
Он побрел к заброшенному сараю, под которым находилось его жилище, и достал из укромной щелки в стене Талисман.
Ни один из его огоньков не горел. Чтобы Талисман вспыхнул и обрел дар речи, нужно было сперва поднести его к электрическим проводам. В каменоломне нашлось несколько подходящих проводов, и Доркасу удалось пустить по ним ток. Масклин, однако, не стал подносить Талисман к электричеству: своими высказываниями этот черный кубик постоянно ставил его в тупик.
Однако в том, что Талисман умеет слушать, Масклин не сомневался.
— На прошлой неделе умер папаша Торрит, — подумав, сообщил Масклин. — Мы, конечно, огорчились, но вообще-то он был уже дряхлым стариком и умер своей смертью, а не погиб под колесами машины и тем более не был кем-то съеден.
Маленькое племя, к которому принадлежал Масклин, когда-то обитало в насыпи у шоссе. Местность вокруг была холмистая и кишела существами, которые охотно полакомились бы свеженьким номом. То, что можно умереть просто оттого, что перестаешь быть живым, явилось для номов откровением.
— Мы закопали его на краю картофельного поля, достаточно глубоко, чтобы плуг не потревожил останки. Номы из Магазина, видно, не вполне понимают, что значит хоронить. Они думают, что из покойника со временем вырастет новый ном. Как это происходит с брошенными в землю семенами. Кстати, выращивать они ничего не умеют. Конечно, ведь до Большой Гонки они никогда не покидали Магазина. Новая жизнь им в диковинку. Они постоянно ворчат, что приходится питаться тем, что родит земля. Им это кажется противоестественным. Когда идет дождь, они думают, что включили систему искусственного увлажнения. Насколько я понимаю, они считают, что Снаружный мир — нечто вроде Магазина, только размером побольше. Гм…
Масклин помолчал, глядя на равнодушный кубик и судорожно соображая, что бы еще сказать.
— Матушка Морки теперь самая старая среди нас, — продолжал Масклин. — Следовательно, имеет право стать членом Совета, хотя она — всего лишь женщина. Аббат Гердер возражал, тогда мы предложили ему самому сказать матушке Морки об этом, но он отказался, стало быть, вопрос решен. Гм…
Масклин принялся рассматривать собственные ногти. Все-таки Талисман был никудышным собеседником.
— Все страшатся грядущей зимы. Гм. Но мы заготовили уйму картошки, и здесь, в подземелье, достаточно тепло. Знаешь, у них голова забита всякой чепухой. Послушать их, так в Магазине в пору рождественских ярмарок появлялся какой-то старец по имени Санта-Хрякус. Надеюсь, он хотя бы не увязался сюда за нами. Гм…
Масклин почесал за ухом.
— А в целом все идет нормально. — Он наклонился поближе к черному кубику. — Знаешь, что это значит? Когда думаешь, что все идет нормально, на самом деле это совсем не так. Просто ты об этом пока не знаешь. Вот так. Гм…
Черный кубик каким-то образом умудрился всем своим видом изобразить сочувствие и понимание.
— Все твердят, что я слишком переживаю по всяким поводам. А я думаю, что слишком переживать невозможно. Гм…
Масклин немного помолчал.
— Гм… Ну что ж, пожалуй, на сегодня новости все. — И он поставил кубик на место.
Он думал было поведать Талисману о размолвке с Гриммой, но потом решил, что не стоит: в конце концов, это ведь… ну, личное.
Вся беда была в том, что Гримма начиталась книг. Нельзя было позволять ей учиться читать, тогда она не забивала бы себе голову всякой ерундой. Гердер прав, говоря, что у женщин мозги перегреваются. У Гриммы же в последнее время они постоянно пребывают в расплавленном состоянии.
Масклин пошел к ней и сказал, что теперь, когда жизнь более или менее вошла в нормальную колею, им пора пожениться, как это делалось в Магазине — в присутствии аббата, который прочитает соответствующую молитву, и все такое прочее.
