— Привет, я Тим Мак из «Колонки А», — сказал он с уверенностью человека, души компании, этакой неоновой вывески в черно-белой комнате. — На прошлой неделе я видел твое имя под колонкой Пола. Он классный парень.
Кейт понятия не имела, откуда ему известно, кто она такая. «Экзаминер» не размещает фотографии авторов, и, слава богу. Она даже не знала, как ей поступить — смутиться, или обрадоваться комплименту. Пол рассказывал, что Мак — лучший журналист (вроде бы он использовал слово «бульдог»), собирающий светские сплетни, а «Колонка А» — лучшее издание, печатающее их. Однако сейчас этот парень выглядел абсолютно беспечным и не занятым ничем, кроме, разве что, активного потребления белого вина.
— Расслабься, — произнес он.
Кейт еще раз одернула себя — надо следить за тем, чтобы паника не отражалась на лице.
— Мне тебя Блейк показал. Никто не размещал твою фотографию в Интернете, а Барлоу не печатала твои изображения на салфетках. Наши редакторы до этого еще не додумались.
Он замолчал, разглядывая потолок, и продолжил:
— Хотя мое мнение — это неудачная идея.
«Он что, всегда действительно говорит так же, как пишет свои статьи?»
— Улыбайся, милочка. Твоя относительная анонимность продержится еще пару месяцев.
Кейт попыталась было засмеяться, но ей удались звуки, больше похожие на кашель. Относительная анонимность? Относительно кого? Она обернулась и посмотрела на Нового Литературного Вундеркинда. Вот он во всей красе: съев кусочек сыра, крутит в руках зубочистку, на которую сыр был наколот, ища, куда бы выбросить деревяшку так, чтобы никто не заметил. Кейт решительно направилась было в его сторону, но тут Терри подхватила Вундеркинда под руку и повела по залу, представляя всем и каждому.
Что ж, в конце концов, чтобы добиться хоть какого-то успеха на ниве сбора и интерпретации сплетен и слухов, Кейт нужно еще учиться и учиться. Ей вспомнились слова Зо о том, как добиться успеха в Нью-Йорке: непременно надо, говорила подруга, уметь сказать хотя бы что-то лестное о работе собеседника. «Подкормить эго», — так она назвала этот ход.
Наконец Кейт открыла рот и спросила Тима, правда ли, что мачеха Блейка — Линдси Брэдли, та самая известная декораторша, о которой так часто пишут в «Колонке А».
— К-хм, — откашлялся Тим и вздернул бровь. — Мачеха Блейка предпочитает, чтобы ее считали дизайнером, потому действительно в статьях мы называем ее Сладенькой Декораторшей.
Из дальнейшего рассказа Кейт узнала, что дама эта, оказывается, выросла в аризонском парке трейлеров, но, занявшись дизайном интерьеров, умудрилась завести отношения с несколькими невероятно состоятельными молодыми людьми, а заодно вызнать все их интимные секреты — например, что они хранят в прикроватных тумбочках и на каких «колесах» сидят.
Кейт задумалась над тем, сколько Линдси потребуется времени, чтобы забеременеть. Зо не раз говорила, что для вторых жен это единственный способ вытянуть из мужей деньги.
— До тех пор пока она не убедила отца Блейка сменить свою прежнюю жену на более новую модель, мы называли ее Шлюхой — Разрушительницей Семейных Очагов.
И тут вернулся Блейк.
— Билл — лучший, честно слово, — схватив пару бокалов шампанского с проплывающего мимо серебряного подноса, объявил он. — Он говорит то, что нужно, ничего не приходится вытягивать.
Кейт про себя заметила, что Блейк не уточнил, что именно сказал бывший президент.
— Ну что, конец работе? — спросил Тим, взяв по бокалу с вином в каждую руку.
Кейт обратила внимание, что оба парня не проявили ни капли интереса к тому, чтобы взять интервью у Вундеркинда. Тема приема, как правило, кажется мелкой, неважной и недостойной упоминания: ну разве что рассказать кому-нибудь, если придется к слову, — мол, был на презентации новой книжки. Остается надеяться, что автор (или представляющий его агент) достаточно сообразителен, чтобы понять: незамеченный герой вечеринки не может быть раскритикован прессой.
Блейк попытался переставить карточки, обозначающие места гостей во время обеда, чтобы они втроем могли сесть за один столик, но суровая дама-метрдотель пресекла его действия.
— Мы вовсе не случайно посадили всех так! — прошипела она и тут же отвлеклась, бросившись на помощь съемочной группе, которая устанавливала у стола Терри осветительную аппаратуру.
— Вот новый символ высокого положения — следующая по пятам съемочная группа, — прошептал Блейк на ухо Кейт, кивнув на телекамеры, и удалился к своему месту у самой сцены.
Кейт очень хотелось сесть со своими новыми приятелями, но она вынуждена была занять стул между репортерами-международниками, одним — бородатым, вторым — лысеющим; оба погружены в обсуждение «сложившейся в Сирии ситуации». Она следила, как Терри общается с гостями, сидящими за ее столом: Блейк втиснут между дочерью высокопоставленного политика и Вундеркиндом, старательно изучающим столовые приборы, в то время как ему ездит по ушам некая разведенная дама в платье с глубоким декольте (обожающая, когда ее называют Сборщицей Средств в Пользу Демократической Партии). Позднее Тим рассказал, что она дважды удачно выходила замуж и разводилась, а еще, что в Амстердаме ее обнаружили прикованной первым мужем наручниками к батарее. Блейк, скорее всего, расспросит Терри о слухах, которые роятся вокруг ее журнала (что, собственно, собиралась сделать Кейт), еще до того, как Кейт даже представится редактору. Кажется, Блейк — любимчик Терри. Кейт, гадала, удастся ли ей когда-либо сесть на столь почетное место на каком-либо приеме, и фантазировала о том, что она сделает, если это все-таки сбудется. Она никак не могла решить, брать интервью у
Терри до или после обеда. Может быть, вообще не стоит этого делать? Ей казалось, что она прикована к стулу невидимой цепью.
Тиму тоже не повезло. Он оказался на другом от Терри конце зала и едва устоял под напором дамы в коротком черном коктейльном платье, максимально обнажающем ее тело. После он будет рассказывать, что это была настоящая баронесса, хотя барон, за которого она вышла замуж, кроме огромного замка в Австрии, не имел ни гроша за душой, так, что через месяц после свадьбы она спрятала свое свадебное платье подальше и на неделю заперлась в замковой башне. Затем последовал развод, и все, что ей досталось — титул и тот же литературный агент, что у Терри, который тоже сидит за их столом. Тим поднялся и направился в туалет, а по дороге задержался у стола Кейт.
— Пока я слушаю, кого Баронессе пришлось отыметь, чтобы в Хэмптоне ее возили на вертолете, Блейк получает материал, за которым я сюда и пришел, — прошептал он, так и не поведав, однако, что же за информация достанется Блейку.
Кейт, однако, подозревала, что и Блейк, и Тим, и она сама здесь — по одному и тому же поводу, и этот повод — вовсе не интервью с Вундеркиндом.
— По крайней мере, еду здесь должны подавать хорошую. По сведениям из компетентных источников, на кухне творит гений Марко Манчини. Наверное, Терри удалось уговорить его поработать в обмен на рекламу открытия его ресторана, которое состоится через несколько месяцев. Когда Манчини станет знаменитостью, всем ее приятелям придется признать, что это Терри его открыла.
