Гленн, решивший, что у его собеседника начался пьяный бред, на всякий случай спросил:
— Откуда вам это известно?
Кейдж перевел на него взгляд мутных глаз и с хитрой улыбкой пьяного человека ответил:
— Сам видел.
На лице Гленна отразилось крайнее сомнение в правдивости его слов, которое подействовало на Магнуса как красная тряпка на быка. Он даже немного протрезвел от злой обиды и быстро заговорил:
— Не веришь?! Так слушай, я расскажу тебе. В тот день нас, меня и Уилсона… Скотти Уилсона. Мы с ним вместе бежали из плена, — вставил Магнус, — он тоже англичанин. Короче, нас было шестеро в группе. Еще четыре макаронника. Мы должны были добраться до другого партизанского лагеря. Их там было много, бригады красных и монархистов. Они то против немцев объединялись, то между собой воевали. Нам поручили договориться с партизанской бригадой красных о совместном нападении в горах на группу немцев, отходившую к северу. Союзники тогда уже были в Риме… — Магнус вдруг замолчал.
Гленну показалось, что его собеседник забыл, о чем хотел рассказать.
— И вы сумели договориться с партизанской бригадой красных?
— Не, мы до них и не добрались. А все из-за того немецкого конвоя. Кто же знал, что они двинутся по той заброшенной дороге в горах, ведущей к свинцовым рудникам? Мы на них и напоролись. Что нам было делать? У них человек двадцать солдат в двух грузовиках с автоматами, не считая трех офицеров в штабной легковушке, пулемет, а у нас в основном старые винтовки. Пришлось прятаться и выжидать. Проследили мы за ними до заброшенного рудника. Все происходило на наших глазах. Они прямо в тоннель и въехали. Два грузовика с ящиками и солдатами. Командовали офицеры. Их штабная машина оставалась на дороге. Мы ничего в тот момент понять не могли. Неожиданно из глубины тоннеля послышалась долгая пулеметная очередь, затем мы увидели трех офицеров, вышедших оттуда. А вот когда раздался взрыв и вход в тоннель, где оставались солдаты, завалило, мы опомнились и догадались, что дело нечисто.
— Неужели вы хотите сказать, что немецкие офицеры живьем похоронили в тоннеле своих солдат?! — с недоверием переспросил изумленный Гленн.
— А чего удивительного? Офицеры-то были из «СС», а солдаты из саперной части. Мы так и поняли, что захоронение серьезное, раз такие меры секретности предприняты. Поскольку немцев оставалось всего трое, мы решили их взять живьем, чтобы как-то оправдаться перед своим командиром. По времени мы уже в соседнюю бригаду не успевали добраться. Считай, сорвали серьезную совместную операцию. Нам бы этого командир граф Форленца не простил.
— Граф?
— Да, граф. Мы с Уилсоном попали к монархистам. Ох и люто же он этих фашистов ненавидел! В нашей группе тоже был один граф. Как же его звали? — Магнус наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
— Значит, эти три эсэсовца рассказали вам о захороненных в тоннеле сокровищах?
— Два, одного в перестрелке убили. — Магнус улыбнулся, но улыбка вышла жутковатой. — Оставшиеся двое пытались корчить из себя героев, но мы им языки развязали. — Язык самого Кейджа снова начал заплетаться.
— Вы считаете, что сокровища до сих пор находятся в тоннеле заброшенного рудника? — спросил Гленн, немного помолчав.
Магнус только кивнул, чуть не уронив голову на стойку.
— А куда потом переправили этих двух эсэсовцев? — поинтересовался Гленн, не рассчитывая особенно на ответ.
К его удивлению, Магнус поднял голову и снова жутковато улыбнулся.
— Были убиты при попытке к бегству. — На эту фразу ушли последние силы Магнуса: он уткнулся лицом в свои руки, сложенные на стойке, и отключился.
Гленна передернуло от омерзения. В рассказе Кейджа война утратила какую бы то ни было романтику, обнажив свой жуткий оскал жестокого убийства. Покинув клуб, он постарался забыть об этой истории.
1
Первый понедельник апреля начинался для Джоанны Вителли как обычно. В семь пятнадцать она выехала из дома, а в семь сорок пять уже парковала свою машину на специальной стоянке рядом со зданием Верховного суда в Вашингтоне. Выйдя из машины, она привычным движением оправила на себе серый костюм из мягкой фланели: слегка расклешенную юбку, прикрывающую колени, и короткий свободный жакет без воротника. Серую гамму оживляла блузка густого зеленого цвета с высоким воротом, длинные концы которого были завязаны на манер мужского галстука. Волнистые темно-каштановые волосы были собраны в низкий пучок, открывая лицо с правильными чертами и подчеркивая длинную шею. Джоанна повернулась лицом к Капитолию и глубоко вдохнула неповторимый аромат свежести весеннего раннего утра. Прохладный воздух был прозрачен, солнце, уже поднявшееся над крышами, посылало ей ласковый привет своими теплыми лучами, обещая хорошенько прогреть город к ланчу. На секунду Джоанна зажмурила широко расставленные светло-серые глаза. Оберегая зрение, она старалась по возможности не пользоваться темными очками. В детстве ее называли Рысью за уникальную способность видеть в темноте почти так же хорошо, как при свете, да еще за бесшумную, легкую походку. Эти замечательные качества очень пригодились ей во время грандиозного приключения, которое она пережила пятнадцать лет назад на родине, в прекрасной Италии. Как она не хотела участвовать в том, что считала чистой авантюрой!
Да, — соглашался с ней Луиджи, старый друг ее отца, погибшего на войне, — авантюра, но ты должна это сделать, хотя бы в память об отце. Кроме тебя, никто из нас с этим не справится.
Неужели все это произошло с ней? Конспирация, перестрелки? Ослепительное сияние драгоценных камней и завораживающий матовый блеск золота? А та короткая, как вспышка молнии, любовь? Все это казалось теперь нереальным, как сон. Прошло пятнадцать лет, за которые столько всего произошло. И кто сейчас узнает ту худенькую семнадцатилетнюю девушку в солидном адвокате Джоанне Вителли? Да и в живых из участников той авантюры никого не осталось. Так что никому эта история из ее прошлого не известна. Даже своему другу, за которого ей позже пришлось выйти замуж, художнику Алессандро Вителли, она не все рассказала. Их союз был всего лишь формальностью, но помог ей тогда обрести второе дыхание и круто изменить свою жизнь. Разводиться они с Алессандро не стали, просто разъехались и остались друзьями. Ей удалось убедить мужа, что его богемная жизнь свободного художника и ее выверенная по минутам жизнь начинающего адвоката никак не сочетаются. Претензий она ему не предъявляла, хотя имела все основания. Природный ум, сдержанность и дар убеждения всегда помогали ей в жизни. Они и легли в основу ее быстрой карьеры на адвокатском поприще. Вспоминать о прошлом или жалеть о чем-то Джоанна не имела склонности, да и некогда было, почти все ее время было заполнено работой.
Сегодня ей предстояло выступить на заседании Апелляционного суда по делу Молинари.
Серджио Молинари, несправедливо осужденный по делу о коррупции в ресторанном бизнесе, обратился к ней за помощью. Ей не составило особого труда вытащить на свет божий свидетельства того, что за истцом скрывались действительно коррумпированные предприниматели, для которых процветающий бизнес Молинари стал представлять определенную угрозу. Вечное соперничество, конкуренция, будь она проклята, как будто им места на земле всем не хватает!
