– Я ничего от тебя не хочу, мой милый, – так же устало сказал Кауфман. Воспоминания подействовали на него, как и на Дорина. – Это Куза.
– Куза? – Ветер воспоминаний снова разжег потухшие угли. – Ей мало того, что она уже сделала?
– Кто же ее знает… – развел руками Кауфман.
– Ты знаешь.
– Я? – Кауфман притворно рассмеялся. Слишком притворно для такого хорошего актера, как он.
– Зачем ей Молли? – терпеливо спросил Дорин, зная, что идет на поводу этого жирного гомосексуалиста, но и не в силах побороть желание получить ответ.
– Молли? – Кауфман театрально закатил глаза. – Кажется, ты называл ее Эш. Или я что-то путаю?
– Зачем ей Эш?
– Эш, – Кауфман громко щелкнул языком. – Не пойму, это моя сентиментальность или из твоих уст это имя действительно звучит как-то особенно нежно?
Дорин не ответил. Серые глаза настырно выдерживали издевательски-пристальный взгляд Кауфмана.
– Ну хорошо, – сдался Кауфман, смахивая с коленей рыжего купидона. – Пойди погуляй, сладкий. – Он проводил его сальным взглядом. – Какие формы! – повернулся к Дорину и похлопал ладонью по дивану, предлагая сесть рядом.
– Я постою.
– Как хочешь. – Кауфман устало вздохнул. Без купидона он начал казаться старым и немощным. – Так о чем мы?
– Об Эш.
– Ну да…
– Так и зачем она вам?
– Нам? – Кауфман качнул головой. – Не нам, мой милый. Нам она уже ни к чему. Может, если только Гликен не откажется добрать кое-что… – Он искоса глянул на Дорина. – Да и ты не откажешься, я полагаю… – Кауфман ненадолго замолчал. – Милая, талантливая Эш. Иногда я спрашиваю себя, чего в ней больше: гениальности или феромонов? Ты, Гликен, Куза… Порой кажется, что высшие вымерли, оставив слабые блики от былого величия.
– Я не высший.
– Но станешь им когда-нибудь. – Кауфман допил мартини и налил еще. – Может быть, даже намного раньше, чем мог надеяться. – Он снова посмотрел на Дорина – так смотрит торговец на потенциального покупателя. Вкрадчиво, осторожно, не переставая торговаться и искать свою выгоду. – Куза обещала, что поторопит совет с решением, если ты найдешь для нее Молли.
– Куза? – Дорин недоверчиво подался вперед. – Почему она сама не сказала мне об этом?
– Потому что ты напоминаешь ей о Молли, глупышка. – Кауфман смахнул со лба золотистый локон. – А эта сучка, кажется, способна встать у каждого костью в горле, – он приторно улыбнулся, – или занозой в сердце. Ведь так?
Глава третья
– Она хотела улететь на облаке в страну богов, – говорит маленькая Эш отцу.
Илия смотрит на Молли.
– А я вас узнал, – говорит он.
– Правда? – Молли смотрит ему в глаза. Его прямой взгляд нравится ей.
– Зачем вам это?
– Зачем что?
– То, ради чего вы поднялись на крышу. – Илия улыбается. – Это того не стоит.
Он приглашает Молли войти в дом. Заваривает кофе.
– Они забрали у меня мою жизнь, – говорит Молли, когда маленькая Эш засыпает, обнимая плюшевого медведя, – они превратили созданные мной шедевры в хлам, в творение больного человека.
– А разве это не так? – осторожно спрашивает Илия.
– Не верьте всему, что пишут.
– Я верю глазам.
– Вот как? – Молли смотрит на него, сдерживая ярость. – Значит, вы были в центральном парке?
– И признаться честно, мне не понравились скульптуры, которые вы создали.
– Но это правда. – На щеках Молли вспыхивает румянец. – Я всего лишь передала ту жизнь, которой живут высшие.
– Вы передали то, что хотели увидеть. Знаете, как говорят: человек видит то, что замечает, а замечает то, что, так или иначе, присутствует в его сознании.
– Именно это и сказала Куза. – Молли закрывает глаза, пряча бессильные слезы. – Вы знаете, что мой отец покончил с собой, прочитав всю ту грязь, которую эта сука вылила на меня?
– Если бы я прочитал то же самое о своей дочери, то поступил бы, наверное, так же.
– А если бы видели то, что видела я? – Молли вздрагивает, чувствуя ладонь Илии, укрывшую ее руку. – Не думайте, что все это было в моей голове.
– Они высшие, – голос его становится вкрадчивым. – Мне сложно поставить под сомнение их мудрость и благочестие.
Молли чувствует, как его пальцы осторожно поглаживают ее руку.
– Так ты не веришь мне? – спрашивает она.
– Верю. Но думаю, что все это было в твоей голове. Иногда с людьми случается подобное.
– Как с твоей женой? – Молли смотрит ему в глаза.
– Эш рассказала?
– Я сама видела.
– Сама? Но откуда?!
– Неважно. – Молли улыбается. – Просто знаю и все. Как и то, что у тебя целый год не было женщины. – Она пожимает плечами. – Не спрашивай. Это просто иногда случается. Видения приходят как вспышки. Яркие, живые. Иногда мне даже сложно отличить их от реальности.
– Так ты хочешь сказать, что видишь прошлое?
– Я хочу сказать, что просто что-то вижу. Иногда прошлое. Иногда будущее.
– И давно?
– Сразу, как умер отец. – Молли устало улыбается. – Знаешь, иногда это сводит с ума – разговаривать с человеком и не знать, на самом деле это или только в моей голове.
– У тебя и сейчас такое чувство?
– Возможно.
– Но я же реален!
– Возможно. – Молли встает из-за стола. – Пойдем?
– Куда?
– В твою спальню. – Она смотрит на него грустными глазами. – Мы все равно сделаем это рано или поздно.
– Так говоришь, словно это неизбежность.
– Так и есть.
– Значит, ты и это тоже видела?
– Нет. – Она берет его за руку и заставляет подняться. – Просто подумала, раз уж я подарила кольцо твоей дочери, то почему бы не подарить кое-что и тебе. Я ведь все равно рано или поздно прыгну, а тут все хоть какая-то польза будет.
Глава четвертая
Отец смотрит на Молли и говорит, что такой возможности может больше не быть.
– Ну а ты? – Молли поворачивается к Хаку. – Что думаешь об этом ты?
– Думаю, твой отец прав. – Он улыбается. – Если есть шанс, то почему бы не воспользоваться им? Подумай, когда еще на нашей богом забытой планете окажется высший?
– Может, и никогда, – соглашается Молли.
Она смотрит на собравшихся в выставочном зале людей. Они ходят вдоль скульптур, картин, фресок. Разглядывают их. Ищут изъяны. Высказывают одобрение.
