О, Алеся не надо было подгонять, предупреждение было полностью лишним! В тот же вечер он уже сидел в поезде, который мчался на восток, на восток, на восток…
Конец плену, конец неволе, в которую он попал юнгой вместе со всей командой теплохода «Комсомолия» три года назад. Ужасные три года, о которых лучше не вспоминать… Конечно, нет худа без добра: за эти три года Алесь хорошо изучил иберийский язык, и теперь никто из его здешних собеседников не мог и подумать, что Алесь не житель Иберии. Так, было поначалу и здесь, в вагоне, с этим краснолицым соседом, который, видимо, изрядно испугался, узнав, что его собеседник – русский.
Несчастный, забитый фалангистами человек! И разве можно его в чем‑то обвинять? Годы господства фалангистов в Иберии имели свои последствия. Люди боялись друг друга, потому что при наименьшем подозрении жандармы бросали их в тюрьмы и концентрационные лагеря. Да не надо было даже и подозрения, достаточно было просто опрометчивого слова, к которому мог придраться жандарм или тайный агент. А тут вдруг – публичная беседа с русским, который едет в Москву, столицу Советского Союза, о котором вообще и вспоминать запрещено… Бедняга сосед, как он, видимо, ругает себя за то, что неосторожно начал этот разговор!
За окном мелькнули огни. Какая‑то станция, и немаленькая, если учесть количество огней. Но поезд не остановился и здесь. Прогрохотали стрелки, небольшой мост блеснул освещенным железным плетением ферм – и снова темнота… глубокая тьма, как во всей этой забитой, захваченной фалангистами и жандармами стране…
Толстый ибериец, успокоившись, дремал в углу. Худощавый человек, казалось, спал. Однако нет: Алесь заметил, что тот, как и раньше, украдкой поглядывает в его сторону. Ну и пусть себе! Алесь давно ужу понял, что это – детектив, тайный агент полиции, приставленный к нему. Даже чисто работать не умеет, такого сразу распознаешь. Да и вообще, зря он следит: трое суток, о которых предупреждал чиновник жандармерии, еще не прошли, детективу не к чему придраться…
Юноша встал, оперся о подоконник, коснулся лбом стекла. За окном глухая ночь, ничего не видно. А поезд мчится, непрерывно мчится дальше и дальше…
И вдруг Алесь почувствовал, как что‑то с силой толкнуло его в сторону. Сигнальный фонарик за окном прыгнул вниз, потом вверх. Страшный грохот, скрежет металла оборвал размеренный стук колес. Звякнуло и вылетело оконное стекло. Алесь не успел ничего понять, невероятная, непреодолимая сила толкнула его снова к окну. Казалось, кто‑то выбрасывает юношу из вагона. Еще один сильный толчок… испуганный вскрик усатого иберийца – это было последнее, что отчетливо расслышал Алесь.
Потом все смешалось. Что‑то ударило Алеся по голове, острая боль пронзила его руку. В лицо ударила мокрая душистая трава… Откуда трава? Еще удар, и снова грохот, отчаянные крики, сухой треск, будто ломаются доски, звонкий скрежет железа, и еще крики, болезненные стоны… Откуда‑то выскочил язык яркого пламени, где‑то, кажется, прогремел взрыв… Все это промелькнуло одно за другим в сознании юноши… Или это было не сознание, а сумасшедший, кошмарный бред?..
Алесь катился вниз по насыпи, ничего не понимая, уже почти ничего не чувствуя. Высокая мягкая трава под насыпью покорно приняла его безжизненное тело. А над ним все еще звучал страшный грохот и скрежет, с которым переворачивались вагоны скорого поезда скатывались, кувыркаясь, с насыпи, к счастью, с другой стороны.
Потом стало тихо, удивительно тихо после того, что произошло. Только время от времени доносились чьи‑то стоны и возбужденные возгласы с той стороны насыпи.
Шли минуты. Вдруг сверху, с насыпи, быстро скатилась вниз чья‑то темная фигура. Она остановилась возле юноши. Яркий луч электрического фонарика забегал вокруг пронизывая темноту. Он что‑то словно искал. Вот этот луч коснулся неподвижного тела Алеся, скрытого в густой траве, и остановился, будто зацепившись за него. Темная фигура осторожно подкралась к юноше. Фонарик осветил лицо с закрытыми глазами, кровь на порезанном стеклом лбу. Человек, который подошел, довольно хмыкнул.
Если бы здесь был посторонний наблюдатель, он бы с удивлением заметил, как этот человек в широком пальто встав на колени и руками ловко ощупал тело Алеся. Потом он вынул из кармана юноши маленький бумажник и внимательно просмотрел все, подсвечивая себе фонариком. Задержав взгляд на какой‑то листочек, человек в широком пальто вновь довольно хмыкнул, положил листик обратно в бумажник, а сам бумажник – себе в карман. Видимо, это и было то, что он искал, после этого человек неторопливо плотно завернулся в свое широкое пальто и сел около Алеся, погасив фонарик. И как будто задремал.
Так прошло несколько минут. Две фигуры под насыпью оставались неподвижными. К Алесю не возвращалось сознание, человек, который сидел возле него, словно спал. Но так ли это было на самом деле?
Пожалуй, нет. Потому что вдруг темная фигура в широком пальто резко поднялась. На шоссе, которое проходило вдоль железной дороги, то приближаясь к насыпи, то отдаляясь от нее, показались ослепляющие фары автомобиля. Машина явно приближалась сюда. Яркий свет фар выхватил из мрака высокую фигуру худощавого мужчины, которая четко выделяя на темном фоне насыпи. Мужчина уверенным движением поднял руку. В ней вспыхнул фонарик. Он качнулся вверх–вниз, вверх–вниз. Мужчина требовал остановить машину.
В темноте не было видно корпуса автомобиля, казалось, что из густого мрака надвигаются только яркие фары. Но вот зашуршали мягкие шины. Автомобиль затормозил. Мужчина возле шоссе ждал с поднятой рукой.
Из машины вышли двое. Они направились к тому, кто подавал им такие выразительные сигналы. Один из них, высокий и грузный, в синем комбинезоне механика, подошел ближе. Второй, ростом поменьше, в кожаной куртке, которая блестела в свете фар, остановился чуть позади.
— Что случилось? – Спросил механик, пристально вглядываясь в костлявое нахмуренное лицо мужчины в широком пальто.
— Железнодорожная катастрофа, – коротко ответил тот. – Ранило человека, видите? Вы возьмете его и меня в машину и отвезете в ближайшую жандармерию. Немедленно!
Мужчина в широком пальто говорил тоном неоспоримого приказа. Механик еще раз внимательно посмотрел на него, потом оглянулся на того, что стоял чуть поодаль, а теперь медленно приближался, держа руки в карманах кожаной куртки.
— Почему же в жандармерию? – Мягко вмешался он. – Ведь в таких случаях человека отвозят в больницу.
— Потому, что я так говорю, – отрубил человек в широком пальто. – И советую не тратить время на лишние разговоры!
Он раздраженно отбросил борт пальто и показал значок агента полиции на лацкане своего пиджака.
— Теперь понимаете? Ну, скорей!
Механик все еще смотрел на своего спутника. Тот спокойно подошел к телу юноши, наклонился. Пиджак Алеся расстегнулся. На джемпере в лучах фар блестел маленький комсомольский значок, его юноша старательно хранил в плену, пряча от жандармов, и теперь надел, отправляясь на Родину.
