Мы ехали все дальше, в те места, где триста лет назад шведские принцы охотились на рысей и волков. Теперь в бывших королевских угодьях охотились за удовольствиями все, кому не лень, и такого добра там было предостаточно. Но широкий проспект меж ресторанов и парков с аттракционами в такую непогоду был почти безлюден, а вереницы свободных такси подтверждали, что вечер для развлекательных заведений Юргордена выдался неудачный.
Скоро центры развлечений остались позади, вокруг стало темно и тихо. Кое-где меж корявых дубов и стройных кленов, которые охраняли дорогу от самого «Бельмана», мелькало освещенное окно. В зыбком свете юная листва казалась прозрачной зеленой дымкой. Из темноты проступали затейливые виллы и покосившиеся от времени павильоны, длинной цепочкой тянувшиеся вдоль южного берега Юргордена.
Иногда открывался вид на покрытый рябью залив Сальтшен. На противоположном берегу темным гребнем высилась неприступная гряда Накки, и на фоне этой тьмы сверкал вдали ярко освещенный фасад фабричного здания — мукомольного завода «Трекрунур».
Я сидел и ждал, когда мы доберемся до развилки, где начинается — и кончается — кольцевая дорога, огибающая мыс Блокхусудден, как вдруг шофер вскрикнул и так резко затормозил, что меня швырнуло на спинку переднего сиденья. А он выскочил и исчез в темноте за машиной.
Что случилось? Я в недоумении выбрался на шоссе. Судя по всему, он что-то искал на асфальте. В потемках я едва различал его фигуру. Наконец он вернулся, в руке болталось что-то длинное, серое.
— Вот это да! — В руке у него был заяц.
— Прямо под колеса выбежал, — восторгался таксист. — В жизни ничего подобного не видел.
— Зайцы часто так выскакивают, — заметил я.
— Верно, — согласился он, — но под колеса попадает один из тысячи. Вы наверняка знаете, обычно они чешут вдоль дороги, черта с два поймаешь. — Он прошел вперед, разглядеть добычу в свете фар.
— Хорошее будет жаркое, — протянул я и огляделся.
Мы стояли на небольшом холме. Справа проступал контур металлической ограды. Слева темной стеной высился лес. На ветру он весь потрескивал, поскрипывал, стонал.
Но к ночному концерту примешивался еще какой-то звук. Может быть, собачий лай? Когда ветер на миг стих, я прислушался. Так и есть: где-то в лесу надрывно лаяла собака. Вот почему заяц пустился наутек.
Я уже хотел вернуться в машину, но прислушался опять. Лай внезапно резко изменился, перейдя в испуганный, почти панический визг. А миг спустя из темноты вырвался жуткий, леденящий душу вопль. И воцарилась тишина.
Я стоял на шоссе, и вопль еще звенел в моих ушах. В нем звучал животный испуг и смертельный ужас.
— Вы ничего не потеряете, — услышал я голос шофера. — Я сброшу тридцать эре.
Он уже припрятал зайца и готов был ехать дальше, но, посмотрев на меня, спросил:
— Что случилось?
— Вы не слышали? Собака лаяла.
Он покачал головой.
— Когда мотор работает, ничего не слышно. Говорите, собака?
— Сперва лаяла как ненормальная, а потом так взвыла… Где-то в той стороне. — Я кивнул в сторону леса.
— Может, медведь? — хмыкнул таксист.
— Да не иначе, — сухо отозвался я.
— Поехали?
— Давайте.
Машина тронулась, и уже через несколько минут мы выехали на кольцевую дорогу. Я все еще думал о собаке. Что-то твердило мне, что нужно было пойти в лес выяснить, в чем дело. Но у меня не было фонаря, а спички на таком ветру мгновенно гаснут. Но почему я не спросил шофера, нет ли у него фонаря? Я вообще палец о палец не ударил. От нерешительности и, честно говоря, боязни темноты я даже не попытался помочь. А если б собака была твоя, Харри Фриберг?! Если б это был ты сам?!
Шофер затормозил.
— Ну вот, приехали.
Я попросил его подождать и вышел. Здание старой таможни призрачно белело на темном фоне леса. Волны били в каменную облицовку набережной, в узкой протоке монотонно проблескивал бакен. Шквальный ветер яростно хлестал в лицо, так что стоило немалых усилий удержать шляпу.
Я огляделся. Ни души. Куда же делся этот Карлсон?
По песку вдруг зашуршали торопливые шаги, и из темноты вынырнул невысокий человек.
— Вы из газеты?
— Да, а вы Карлсон?
Он кивнул.
— Совершенно верно. — Он перевел дух и схватился за сердце. — Что же вы не остановились? Господи, как я бежал, боялся — не догоню. Вы же мимо проехали!
Казалось, Карлсону нанесли кровную обиду. Я спросил, где он ждал, и он махнул в сторону шоссе.
— С той стороны, конечно… ну, от острова Лидинге. Почему ж вы не остановились?
Тут вмешался шофер.
— Блокхусудден — это здесь. То, о чем вы толкуете, называется бухта Исбладсвикен.
Карлсон в ответ что-то пробормотал.
— Ну ладно, — сказал я, — Исбладсвикен или Блокхусудден — какая разница? Но что случилось?
Карлсон вскочил в машину рядом со мной.
— Сами сейчас увидите. Развернитесь и поезжайте обратно, — велел он шоферу.
Через несколько сот метров мы свернули у развилки направо и опять покатили к мысу. При слабом отсвете в салоне такси я смутно различал лицо Карлсона. Худое, узкое, глаза посажены вплотную к острому носу. На голове солидный котелок. Внезапно он встревожился и поинтересовался:
— Мне хоть десятку-то заплатят?
— Смотря за что, — ответил я.
— Я уже и так выложил пять крон.
— За что?
— За телефон. Тут поблизости ни одного автомата, пришлось упрашивать на автобусной станции, чтоб дали позвонить. — Он удрученно вздохнул. — А тот мерзавец, шофер автобуса, заломил пятерку.
— Посмотрим, может, что и получится, — успокоил я.
Он тут же приободрился и заверил:
— Материал получится отличный.
Машина остановилась. Любитель сенсаций живо выскочил на шоссе и показал в темноту:
— Смотрите!
Я выбрался из машины и подошел к обочине. Глаза постепенно привыкли к темноте. Мы стояли у откоса, который спускался к берегу, вдали, за темной водой, мерцали огоньки.
— Не видите? — горячился Карлсон. — Вон там!
Мой взгляд скользнул по воде и замер, наткнувшись на что-то странное.
Метрах в пятидесяти от берега — может, чуть дальше — среди волн разливалось какое-то сияние. Блеклые трепетные переливы, размытые контуры таяли в окружающем мраке. Постоянен был только желтоватый цвет.
— Ну что, и как вы это объясните? — победно спросил Карлсон.
Я поднял глаза. Звезды скрылись за облаками, так что единственным источником света была луна, проглядывавшая в разрывы туч. Но луна стояла на юге, а свечение — на востоке. Даже в ясную погоду лунный свет не мог бы дать таких бликов.
