Сейчас она рассмотрит его руки, и последует разговор, неприятный для них обоих. Айслинн скажет, что ей нельзя сюда возвращаться, когда она в таком состоянии, а у Сета все похолодеет внутри от одной только мысли, что вместо его жилища Айслинн могла бы остаться в лофте короля Лета.
Она вздрогнула.
— Прости. Я не заметила, что обожгла тебя.
Сет мог возразить ей, а мог чем-нибудь ее отвлечь.
И то и другое одинаково нелегко.
Проснувшись, Айслинн приподнялась на локте и некоторое время смотрела на спящего Сета. Она боялась даже думать, что было бы с ней, если бы она вдруг его потеряла. Иногда ей казалось: Сет — единственная связующая сила для нее. Как плющ, обвивающий летних дев. Нить, удерживающая бусинки ее существа.
«А я опять его обожгла».
На руках спящего Сета темнели царапины и краснели пятна ожогов. Он никогда на это не жаловался, однако Айслинн тревожилась. Даже самые слабые фэйри были прочнее его. На плече Сета виднелись следы от кончиков ее пальцев. Он повернулся во сне и подвинулся к ней. При всех странностях, при всей фантастичности событий последних нескольких месяцев, когда она стала королевой Лета, Сет никуда не исчез. Он не просил ее полностью остаться смертной или полностью превратиться в фэйри. Нет, он позволял ей оставаться самой собой. Это был дар, а она ничего не могла преподнести ему в ответ. По сути, Сет сам был для нее даром. Он много значил для нее и прежде, в ее смертной жизни. Но теперь, когда она стала королевой Лета и пыталась приспособиться к жизни в двух мирах, Сет стал значить еще больше.
Он тоже проснулся и взглянул на нее.
— Где ты? Тело здесь, а сама где-то далеко.
— Просто задумалась.
— О чем? — спросил Сет, морща свой украшенный пирсингом лоб.
У Айслинн затрепетало сердце, что бывало всякий раз, когда она пыталась себя убедить в чисто дружеских отношениях между ними.
— Как всегда…
— Все будет замечательно. — Сет осторожно подмял Айслинн под себя. — Мы что-нибудь придумаем.
Айслинн раскинула руки, стараясь касаться пальцами только его волос. Мысленно она велела себе быть повнимательнее, соизмерять свою силу и движения, чтобы лишний раз не напоминать ему, насколько фэйри сильнее смертного.
«Помни, что ты сейчас гораздо сильнее его».
— Я хочу, чтобы все было замечательно, — прошептала Айслинн.
Она отчаянно гнала от себя мысли о смертности Сета, о том, что ему отпущено лишь несколько десятков лет жизни, а она сама бессмертна. Она вечна, а он конечен.
— Ты мне скажешь это снова? — спросила она.
Он прижал свои губы к ее губам и стал говорить то, что не требовало слов. Затем прошептал:
— Такое блаженство, как это, может длиться вечно.
Айслинн провела рукой по его спине. Наверное, Сет подумает о ее эгоизме; о том, что ее солнечные пальцы — напоминание об обретенном бессмертии.
— Я хочу, чтобы всегда было так. Только мы вдвоем, — сказала она.
Лицо Сета оставалось непроницаемым. Но потом он притянул ее к себе, и у нее исчезли все мысли и слова.
ГЛАВА 1
Высокая королева шла к вестибюлю, чувствуя неприятное волнение. Обычно она требовала, чтобы посетителей приводили к ней, но сейчас Сорша решила сделать исключение. Позволить Бананак бродить по отелю… нет, это было бы слишком опасно.
За несколько прошедших месяцев Сорша переместила Высокий двор к самой границе смертного мира, забрав себе городской квартал и переделав его на свой манер. Стоило попасть сюда, и смертный мир оставался позади. Впереди лежала Страна фэйри. Владения Сорши были обособлены от всех других. Правила мира смертных с их ограниченностью времени и места, с их законами природы на Страну фэйри не распространялись. Даже здесь, в «буферной зоне», куда Сорша переселила свой двор, эти правила были очень и очень спорными.
Впервые за многие сотни лет Сорша так приблизилась к миру смертных. Но сейчас, когда другие дворы перемещались поближе к людям, Высокая королева не могла оставаться на прежнем месте. Слишком долгое пребывание в мире смертных было бы небезопасно по многим причинам, зато нахождение на границе их мира не грозило никакими переменами. Сорша избрала вполне разумный путь. Двором Лета управлял мальчишка-король, а королевы там не было вот уже несколько веков. Троном Зимы владел возлюбленный Сорши. На Темном троне восседал Ниалл, внушавший ей нечто вроде соблазна. В общем-то, перемены не были неожиданными, однако все менялось с чудовищной быстротой.
Сорша провела рукой по гладким деревянным перилам лестницы. Перила напоминали о временах, когда жизнь смертных была проще. Однако Сорша тут же отбросила ложные ностальгические мысли. Ее двор существовал дольше, нежели человеческая память. Она была Высокой королевой, а ее королевство — сама неизменная суть, сердце Страны фэйри, голос исчезнувшего мира. Ее вполне можно было бы назвать Неизменной королевой.
А в вестибюле стоял ее антипод, ее сестра-близнец Бананак. Увидев Соршу, та качнулась ей навстречу с безумным выражением глаз. Все мысли о хаосе и раздорах, бродившие в голове Сорши, проявлялись в характере Бананак. И пока Бананак впускала их в себя, Сорша была избавлена от подобных неприятностей. Именно это связывало их так прочно.
— Сколько лет прошло, — сказала Бананак.
Она двигалась осторожно. Ее руки мгновенно касались разных поверхностей, словно ей было очень важно ощупать чужой мир и тем самым укорениться в нем.
— Сколько лет прошло с тех пор, как мы с тобой в последний раз беседовали.
Сорша не знала, воспринимать ли слова сестры как вопрос или как утверждение. Бананак и в свои лучшие дни плохо ладила с реальностью.
— Не так много, как мне хотелось бы, — произнесла Сорша, жестом приглашая сестру садиться.
Бананак опустилась на цветочный диван, встряхнула головой, и перья разметались у нее по плечам, как волосы смертных.
— Мне тоже. Ты мне противна.
Эта откровенность могла бы сбить с толку, но война и деликатность — вещи несовместимые, а Бананак была квинтэссенцией войны и жестокости, падали и хаоса, крови и бойни. Темный двор вполне мог стать оппозицией двору Сорши, но ее настоящим врагом была Бананак. Эту фэйри с вороньими перьями вместо волос Темный двор не мог ни удержать в своих пределах, ни отбросить. Стихийность Бананак не позволяла ей пребывать внутри Темного двора, а хитрость и коварство — существовать без него.
Фэйри-ворон не сводила глаз с Сорши, и это внимание отнюдь не льстило Высокой королеве. Черные, как пропасть, глаза Бананак недовольно сверкнули.
— Когда ты рядом, я чувствую себя хуже.
— Тогда зачем явилась?
Бананак забарабанила когтями по столу. Без ритма, без музыкальности. Невпопад.
