В последний раз Таггарт видел этого энергичного джентльмена, когда тот был еще свежеиспеченным членом городского совета. С тех пор он успел дорасти в чинах до мэра и прочно закрепиться в этой должности. Солидный пост, который Мик занимал вот уже десять лет, открыл перед ним возможности сблизиться с другими влиятельными персонами этого округа. В числе таковых был, разумеется, и судья Таггарт-старший. Их дружба, судя по той умопомрачительной новости, которую поведал ему Мик, обрела куда более доверительный характер, чем имели другие знакомства Таггарта-старшего в официальных кругах, столь тщательно культивируемые им и при любой возможности выставляемые напоказ. Очевидно, потому-то Мик и счел возможным и теперь держаться со старшим сыном своего доверителя по-свойски.
Мик утверждал, что судья Морган успешно скрывал свои финансовые операции как от городских сплетников, так и от своих коллег и знакомых. О них не знал даже его бухгалтер Фрэнсис Йорк, повсюду сующий свой нос, так как все денежные переводы Таггарт-старший проводил через фиктивную фирму. Но больше всего поразило Таггарта-младшего то, что о последних приобретениях его отца не ведали две другие богатейшие семьи Рогз-Холлоу – Рамзи и Синклер.
Свой секрет Таггарт-старший поверил исключительно Мику.
А тот, когда настал час, посвятил в него Таггарта-младшего.
Бегло ознакомившись с документами, касающимися предсмертных приготовлений своего отца, Таггарт задался вопросом: а какова же их истинная подоплека? Зачем его отцу потребовалось окружать свои махинации таким густым туманом?
Минул всего лишь месяц с тех пор, как душеприказчик покойного невозмутимо огласил его завещание. У всех присутствующих вытянулись лица и перехватило дух, когда они услышали, что Таггарт Джеймс Морган-старший оставил все свое состояние своему старшему сыну Таггарту-младшему.
Пожалуй, он был бы не так ошеломлен, если бы поверенный папаши сначала зачитал его последнее блистательное наставление, а потом объявил, что, согласно воле усопшего, все их семейное имущество отходит к Синклерам и Рамзи в назидание его беспутным отпрыскам. Это было бы вполне в духе старого лицемера, обожавшего пускать окружающим пыль в глаза.
Следует, однако, признать, что в душе Таггарт все же надеялся, что отец не лишит своих потомков их родового гнезда, а разделит свое имущество поровну между четырьмя сыновьями. Впрочем, с другой стороны, старик не мог не знать, что это вряд ли их обрадует: как и его старший сын, трое остальных отпрысков – Остин, Берк и Джейс – тоже проявили норов и покинули отчий дом. Поэтому ни один из них не стремился взваливать на свои плечи бремя наследства. Освободив троих своих нерадивых сынков от утомительных хозяйственных обязанностей, отец сделал им последнее одолжение. Подумав об этом, Таггарт криво усмехнулся: при жизни папаша редко баловал своих детей, руководствуясь исключительно воспитательными соображениями, разумеется.
За три столетия семья Морганов скопила колоссальное богатство, которое, по идее, должно было бы вселять гордость в его распорядителей. Однако по прихоти одного человека оно вызывало теперь у всех его потомков только неприятные ассоциации. А у Таггарта-младшего вдобавок еще и нервный тик. Воистину хороший урок преподал ему отец напоследок!
Нетрудно представить, как злорадствовал этот безжалостный педагог, с высокомерной ухмылкой диктуя стряпчему свое завещание. Но по большому счету он оказался прав, изо дня в день беспощадно вдалбливая в упрямую башку своего старшего оболтуса, что управлению крупным хозяйством нужно долго и прилежно учиться.
В этом Таггарт-младший убедился, проведя в его кабинете всего один час. За многие годы жизни в палаточных лагерях на местах раскопок, где ему приходилось есть гнилые фрукты и сушеное мясо, а пить зловонную жижу, которой нормальный человек побрезгует умыться, он так и не обрел даже толики столь нужных ему теперь навыков и знаний. Нетрудно было представить, с каким презрительным выражением лица указал бы ему сейчас на это отец.
Он запретил себе думать об этом и, потянувшись, помассировал себе пальцами шею и плечи, стараясь не смотреть на последнее доказательство прозорливости Таггарта-старшего, тоже привезенное ему сегодня Миком, – полированный ларец вишневого дерева с торчащим из его замочка ключом. Он так и манил своего нового владельца поскорее его повернуть и открыть ящик Пандоры, хранящий секреты другой, тайной, стороны жизни его отца. Всего лишь один поворот ключа отделял его от ответов на множество вопросов, с утра не дававших ему покоя. Однако он колебался и медлил, не уверенный в том, что к этим вопросам не добавятся новые, которые повергнут его в еще большее изумление, чем официальные бумаги, находившиеся в кожаной папке.
Ознакомившись, хотя и бегло, с ними, он долго осмысливал прочитанное. Оказалось, что отец незадолго перед своей кончиной приобрел в Шотландии недвижимость, и не обыкновенную, а часть исторического наследия Морганов, искоренению которого он посвятил всю свою жизнь. Это был замок Баллантре вкупе с прилегающей к нему обширной территорией и, очевидно, управляющим, арендаторами земли, гуртами овец и горой долговых расписок.
К сожалению, в этих документах не объяснялось, что побудило судью Моргана купить имение, из которого три столетия назад бежал вместе со своими вороватыми сообщниками его далекий предок Тиг Морган – закоренелый злодеи, неоднократно подвергавшийся публичной порке за разбои и лихоимство. Спасаясь от виселицы, он и еще двое отпетых преступников – Дугал Рамзи и Айан Синклер – приторочили к седлам своих лошадей неправедно обретенные сокровища и под покровом ночи ускакали извилистыми горными тропами к побережью, чтобы морем уйти в заморские колонии.
Как сказал Таггарту Мик, в кожаной папке содержались исключительно деловые бумаги. Подробности же личных отношений судьи Моргана с арендаторами земельных участков, жителями соседней деревни, а также какой-то загадочной дамой можно было найти в ларце. До настоящего времени все эти сведения были не известны ни одному человеку в Америке, даже самому Мику, и потому обладали особой притягательностью.
Для любого любознательного обывателя, но только не для Таггарта-младшего. Лично он вовсе не горел желанием сунуть нос в личные дела своего отца отчасти потому, что сомневался, что в хранящихся в шкатулке письмах, говорится о каких-то несметных богатствах. Повернувшись к ларцу вишневого дерева спиной, он стал расхаживать взад и вперед по ворсистому ковру, погруженный в тяжкие раздумья. Но вдруг он резко обернулся и поддел ногой табурет. Отлетев к стеллажам, тот сбил с полок несколько тяжелых фолиантов и вместе с ними грохнулся на пол.
– Да в гробу я видал этих шотландских фермеров вместе с их баранами! – воскликнул в ярости Таггарт, взмахнув руками. – И не желаю ничего знать об этом замке! Пусть за этой грудой камней продолжает присматривать таинственная дама – она из местных, и ей лучше знать, как управлять имением. И вообще, не хочу я никакого отцовского добра, гори оно вместе с ним в адском огне. Зачем мне трепать себе нервы?
Он и в самом деле с удовольствием махнул бы на свое наследство рукой и первым же рейсом улетел в милые его сердцу тропические дебри, где его давно уже ждали на раскопках, если бы только не был от рождения дьявольски любознателен. Принадлежи шкатулка кому-то другому, а не его отцу, он бы не задумываясь открыл ее, хотя бы из чисто профессионального любопытства. Но ларец ему оставил именно его отец, и это все в корне меняло. Почему? Да потому что все, что касалось Таггарта-старшего, было в действительности не таким, каким оно казалось. А Таггарт-младший не желал больше поддаваться обману. Фарисейство претило его натуре, он бежал от него еще в юности и не хотел снова в него погружаться, даже ради заокеанского родового бастиона.
