К вечеру он успел отведать все местные угощения, выпил вина. Его друзья пустились в пляс вместе с местными жителями. Адриан не захотел присоединиться к уличным танцам, а решил пойти домой. Но это оказалось непросто сделать. Улицы были запружены народом. Его несколько раз останавливали подгулявшие компании и настойчиво предлагали присоединиться к их шумной попойке. Раз в пятый отклонив подобное предложение, он осторожно пробирался краем улицы, собираясь свернуть в тихий переулок, и вдруг снова увидел ту светловолосую задумчивую незнакомку с площади. На этот раз она оказалась в центре толпы молодых людей, лихо отплясывающих местный танец, и ему показалось, что она веселится вместе с ними. Но, приглядевшись повнимательней, он заметил, что танец становится все более буйным и безудержным, и девушка с трудом выдерживает темп, который задавали окружавшие ее плясуны. Она попыталась вырваться из круга танцующих, но ее хватали за руки, вовлекали в пляс, и, когда она оказалась ближе к нему в кружащемся хороводе, Адриан бросился к ней и схватил за талию. На секунду он подумал, что не удержит ее, но очаровательная пленница рванулась ему навстречу, чудом выбежала из круга и теперь стояла рядом с ним, задыхаясь и откидывая волосы с лица. Некоторое время он так и продолжал стоять, держа ее в объятиях, потом, опомнившись, извинился и выпустил ее из рук. Она застенчиво одернула юбку и блузку.
— Вы в порядке?
Сильный акцент сразу выдал в нем иностранца.
— Да, спасибо. Спасибо, что помогли мне выбраться.
Она повернулась, собираясь уйти, и тут он удивил себя, потому что по натуре не был волокитой. Но в этой девушке было что-то такое… Ему захотелось узнать ее поближе. И он встал перед ней, преграждая путь.
— Я знаю здесь рядом неплохой ресторан. Если вы позволите пригласить вас… — Он увидел, что она колеблется, и добавил: — Позвольте вам представиться — Адриан Честертон, я работаю в британском посольстве, у меня безупречная репутация.
— Меня зовут Таня Ковач.
Она робко протянула ему руку, и он с улыбкой пожал ее.
— Теперь, раз мы уже познакомились, думаю, вы не откажетесь выпить со мной чашечку шоколада!
Так началась их дружба. Впрочем, очень скоро она перешла в более глубокое чувство. Умная, прекрасно образованная, Таня резко отличалась от свободолюбивых молодых англичанок, с которыми Адриан привык общаться. Таня была поздним ребенком и унаследовала от родителей совсем иные ценности, чем те, которых придерживались ее друзья, хотя, как она тут же честно призналась, порой это делало ее чужой среди сверстников.
— Но я, ни за что не свете, не хотела бы получить другого воспитания, — признавалась Таня. — Мой отец — историк, и он меня научил всему, что я знаю. Для него прошлое так же реально, как настоящее, а иногда даже еще реальнее, что меня даже пугает порой.
Адриану не нужно было спрашивать, что она имеет в виду — политические события в Ровнии не оставляли в этом сомнений. Те, кто еще помнил прошлое — то прошлое, когда свобода слова шла рука об руку с гражданскими демократическими свободами, — не могли не сравнивать те времена с военным режимом, который воцарился в стране, где вино лилось рекой, а свободным мыслям ставили заслон.
Впрочем, в те жаркие летние дни обострение политической ситуации не занимало Адриана. Он думал только о том, как бы поскорее жениться на Тане. Как ни странно, посол не стал чинить препятствий браку с иностранкой, правительство Ровнии, в свою очередь, также не возражало против брака своих граждан с людьми из других стран. Это во многом было связано с огромным авторитетом отца Тани — профессор Ковач был прекрасно известен в мировых научных кругах. Хотя для Адриана это было не важно. Он не стал бы сомневаться, будь отец Тани неграмотным крестьянином. Он любил Таню и хотел прожить с ней всю жизнь.
Как раз во время их медового месяца, ситуация в стране резко изменилась. Военный переворот сверг законное правительство, Адриан был отозван в Англию, и через десять дней после свадьбы Таня дарила ему прощальный поцелуй в аэропорту.
— Мы скоро будем вместе, дорогой, — шептала она ему тогда. — Через неделю мой паспорт и документы будут готовы, и я приеду к тебе.
— Буду считать часы до нашей встречи.
Адриан порывисто обнял ее. Они тогда еще не знали, что больше им не суждено встретиться.
Первое время Таня не могла приехать к нему в Англию, потому что отца посадили в тюрьму, и она не могла оставить мать. Адриан всерьез беспокоился о судьбе свекра и стал умолять Таню уехать из Ровнии, пока возможно. Они дважды разговаривали по телефону, но она явно чего-то недоговаривала, стала скрытной. Ему приходилось по ее молчанию догадываться, что там происходит. Потом от нее пришло письмо. В нем сообщалось, что ее отец умер в тюрьме, и Таня обратилась за разрешением увезти мать в Англию. Его радость была недолгой, потому что в выездной визе, матери было отказано, более того — виза Тани также была аннулирована.
Он постоянно наведывался в посольство Ровнии в Лондоне, но его неизменно ждал один и тот же ответ: его письма приходят к жене и, если она ему не отвечает или отказывается брать трубку телефона, это ее личное дело, и все. Не в силах поверить, он стал бороться за то, чтобы вызволить ее из страны, несмотря на то, что за это время от нее не было никаких вестей. Затем, накануне второй годовщины их свадьбы, правительство Ровнии выступило с заявлением, что все граждане Ровнии, которые состояли в браке с иностранцами, подали прошения о расторжении брака.
— Я не поверю, чтобы моя жена сделала это по доброй воле, — выпалил он в лицо атташе, встречи с которым ему удалось добиться. — Уверен, вы заставили ее сделать это.
Но все его усилия не дали никаких результатов, и только после того, как его непосредственный начальник в министерстве иностранных дел вызвал его в кабинет и сказал, что в интересах самой же Тани ему не стоит больше пытаться связаться с ней, ходить в посольство, только тогда он понял, что своей настойчивостью может навредить ей или даже поставить под угрозу ее жизнь.
Адриану нелегко было примириться с тем, что он никогда больше не увидит жену. Но время шло, и иногда ему начинало казаться, что столь упорное молчание, возможно, на ее совести. Может, она сама не хотела покидать Ровнию? Иначе, наверняка, что-нибудь придумала. Постепенно сомнения переросли в уверенность. Адриан перестал строить догадки; теперь ему казалось, что он все понял, и любовь к коварной красавице стала понемногу угасать.
Смерть отца стала тяжелым ударом для Адриана, но помогла забыть о неудачной женитьбе, хотя стоила ему карьеры — Адриан оставил высокий пост в министерстве иностранных дел и занялся родовым имением. Мало-помалу он погрузился в сельский быт, находя в нем отдохновение и покой, которые, еще недавно, казались ему утраченными безвозвратно.
Годы шли, незаметно сменяя друг друга, и однажды Адриан вдруг осознал, что обязан не только хорошо распорядиться наследством, но и передать его своим потомкам. С этой целью он сделал предложение Диане Бидделл, элегантной темноволосой красавице с безупречными манерами, которую знал с детства. Он не питал иллюзий, что это будет брак по великой любви. Он ей нравился, так же как и она ему, их совместная жизнь могла быть скреплена общими интересами, что позволило бы, им вполне мирно, уживаться друг с другом.
