После скоропостижной смерти сына нефтяное месторождение перешло к отдаленному родственнику, а фактическим хозяином ранчо стал внук Даррелла. Хотя Том лишь вскользь упоминал о делах в семье, Карла неизменно замечала, как при этом его лицо искажалось от боли. И она догадалась, что в жизни старого фермера было полно нерешенных проблем.
Она действительно получила тогда удовольствие от общения с этим американцем и ни разу не пожалела о том, что не провела недельный отпуск у тети и дядя в Португалии. Тем не менее у нее даже и мысли не возникало, что Том Даррелл еще когда-нибудь даст о себе знать. Это был волевой, суровый человек, в облике и характере которого не было и намека на сентиментальность…
Карла вскрыла конверт… и вздрогнула. Слова поплыли перед глазами.
Письмо было не от Тома, а от его адвоката, который сообщал, что мистер Даррелл скончался, и согласно воле покойного она является одним из лиц, включенных в завещание. А посему Карле надлежало прилететь в Штаты и прибыть на фамильное ранчо усопшего, где ей будут объяснены подробности.
Известие повергло Карлу в шок. Горестно было сознавать, что Тома больше нет в живых. Несмотря на проблемы с сердцем, он казался таким жизнестойким и бодрым. В редкие минуты откровения или даже, может быть, обычной человеческой слабости он признавался ей, что не собирается умирать, потому что ему еще многое надо успеть сделать…
— Ведь я не один, у меня есть внук…
После этих слов Том обычно качал головой, и Карле становилось ясно, что между двумя мужчинами не все ладилось. У Тома на все были собственные взгляды — бескомпромиссные, подчас не общепринятые. Но ведь ему и жизнь пришлось прожить суровую, в жестокой борьбе за то, что он считал своим по праву. Его дед тоже был таким же несгибаемым. Он создавал ранчо с нуля. Порой вступая за него в схватку буквально голыми руками, чтобы удержать землю и хозяйство за собой и сохранить для потомков.
По мнению Карлы, такие люди, как Том и его дед, заслуживали всяческого снисхождения. И все же она рискнула сказать ему тогда, что жить с ним бок о бок каждый день вряд ли легко. Несколько раз она оказывалась невольной свидетельницей грубого обращения Тома с обслуживающим персоналом гостиницы, в которой он остановился.
И все же, несмотря ни на что, этот американец нравился ей. Во многом он напоминал Карле собственного деда, который скончался, когда ей было около шести лет. И того и другого отличали сильная воля, твердость характера и любовь к своей земле…
Печальное известие словно бы придало еще больше хмурости холодному летнему дню. Карла снова взяла письмо и повертела его в руках.
Техас… Казалось, даже в самом названии штата, таком коротком, но звучном, была заложена спрессованная, возбуждающая энергия… Однако сколько она ни ломала голову, никак не могла представить себе, что же этот человек мог завещать ей и почему. Странно…
Уже тогда у Карлы зародилось подозрение, что Том просто прикинулся пострадавшим от травм, полученных в дорожно-транспортном происшествии, ибо в последующие дни она ни разу не замечала, чтобы американец прихрамывал. А ведь именно ушибами и общей слабостью объяснил он ей в тот первый день их встречи просьбу проводить его до гостиницы, где он остановился.
Карла уже не помнила, каким образом Тому удалось уговорить ее стать его гидом в Лондоне. Первоначально он якобы планировал взять с собой внука. Но проблемы, возникшие на ранчо в самый последний момент, помешали тому отправиться в Европу. И старик был вынужден лететь один. Позже, беседуя с пожилым американцем, Карла поняла, что, несмотря на браваду и громкие фразы о полной самостоятельности, Том Даррелл чувствовал себя очень одиноким.
Да, именно одиночество побудило ее прийти ему на помощь. Карле самой было слишком хорошо знакомо это чувство, чтобы повернуться спиной к человеку, оказавшемуся в аналогичной ситуации.
Но чтобы что-то завещать ей… Это звучало неправдоподобно. Нет, Том Даррелл был слишком озабочен благополучием собственной семьи, чтобы оставлять что-либо в наследство чужаку. Подобный поступок отдавал сентиментальностью, благотворительностью чистой воды, явно несвойственными ее американскому знакомому.
Конечно, Карла могла отказаться от наследства и никуда не лететь… Имела на это полное право. Однако в письме упоминалось об оплате ее перелета через Атлантику. Она нахмурилась. Карла довольно откровенно поведала Тому о своем финансовом положении, поэтому он знал, что она не нуждается в деньгах.
К тому же она уже решила провести две из четырех недель отпуска в Португалии с тетей и дядей. Они не виделись целый год! А остальные две недели обещала Крису поплавать вместе с ним по Средиземному морю на яхте его друга…
Тем не менее ей хотелось полететь в Техас. В чем же дело? Похоже, она просто стремилась использовать поездку как предлог для затягивания отношений с Крисом. В глубине души Карла уже сожалела об опрометчиво данном своему боссу обещании.
И вот теперь судьба приготовила для нее великолепный выход из положения. Всем своим существом Карла чувствовала, что Крис не ее идеал. Поездка в Штаты позволит ей разорвать их отношения в более тактичной форме, не прибегая к помощи заявления об уходе по собственному желанию, которое она все более склонялась положить ему на стол.
Работа в картинной галерее ей нравилась, но Карла знала, что способна на большее. Университетский диплом и свидетельство об окончании курсов истории изобразительных искусств в Италии, учебу на которых оплатили ее тетя и дядя в качестве подарка ко дню ее совершеннолетия, говорили о высокой квалификации девушки. Однако Лондон кишел такими же молодыми специалистами, как она. И уровень их профессиональной подготовки был гораздо выше по сравнению с той работой, которую они выполняли… Если бы не изящно-элегантная и изысканная внешность, Крис никогда бы не принял ее на работу, несмотря на впечатляющие сертификаты о полученном образовании.
Карла вспомнила свою жизнь в Норфолке. Там ценились в первую очередь те жены фермеров, которые могли выполнять тяжелую работу наряду с мужьями, а не блистать нарядами и смазливым личиком. Если же у женщины возникало вдруг желание заняться живописью или литературным творчеством, лишь единицы односельчан относились к этому с пониманием. Неписаные правила, установленные мужчинами, предопределяли жизнь их жен во всем…
В смятении бродила Карла по маленькой квартирке и никак не могла понять, чем же это смятение вызвано. Может, его породили воспоминания о рассказах Тома Даррелла, в которых неизменно присутствовали высокое, ясное небо и суровая земля Техаса? Земля, о которой Карла почти ничего не знала, и, тем не менее, та каким-то мистическим образом притягивала ее к себе, будя чувства, унаследованные от темпераментной и неукротимой бабки-итальянки.
Наверное, ее душа рвалась к чему-то неведомому и неизмеримо большему, чем жизнь в клетке обыденности. Правда, Карла уже давно научилась обуздывать такие порывы. Но глубоко внутри нее по-прежнему звенели родники тайных желаний и зрели дерзновенные мечты. Она неосознанно к чему-то стремилась. Но к чему? Возможно, к свободе, обрести которую ей вдруг показалось возможным за тридевять земель от родного дома. Уж кто-кто, а она была не настолько глупа, чтобы верить россказням Тома Даррелла. Карла достаточно попутешествовала и убедилась, что люди в своей сути везде одинаковы. Тем не менее, вопреки логическим рассуждениям, ее влекло в Техас.
