– Ну вот, – сказал большому чиновнику его спутник, – а вы говорите «конкурент»! Забудьте!
– Но до выборов еще почти год, – попытался возразить чиновник.
– Значит, есть время еще снять несколько серий этого скучного фильма. Кстати, на этой пленке самое интересное еще впереди. Правда, качество неважное. Он зачем-то свет в номере погасил, но все, что надо, видно очень хорошо, – негромко и словно бы нехотя сказал владелец шикарного лимузина, доставая из автомобильного бара бутылку французского коньяка.
– По рюмочке и разбежимся?
Большой чиновник спорить не стал, пригубил коньяк и посмотрел на экран:
– А девушки симпатичные, – вздохнул он.
– Только скажите, завтра же они будут здесь. Хотя мне кажется, что вы предпочитаете другой тип.
При этих словах радушного хозяина чиновник слегка порозовел. Но, может быть, это просто коньяк подействовал.
– Кстати, – вдруг вспомнил его собеседник, – а что это за девушка была сегодня в компании министра?
– Его новый референт. Очень симпатичная, не правда ли?
– Да-да, – в раздумье подтвердил хозяин броневика, – к тому же шатенка.
«Много красавиц в аулах у нас, звезды мерцают во мраке их глаз» – сказал Лермонтов устами своего героя-горца. Как нравятся южным людям блондинки, знают все, а вот скандинавы предпочитают брюнеток. Все ищут красоту в противоположности обыденному и часто встречаемому типу, при этом понимая, что душа жаждет встречи со своей половиной. Но у души нет масти. Блондинки, брюнетки – а в чем, собственно, разница? На вкус и цвет товарищей нет. Восточный поэт сравнит светловолосую девушку со свежестью северного утра, а рифмолюбивый потомок викингов страсть брюнетки назовет поцелуем жаркого звездного неба. Но только умный человек, все понимающий, остановит свой выбор на шатенке. Блондинки – нежны, но ветрены и похотливы; брюнетки – темпераментны, но ревнивы и мстительны. А вот шатенки! В них все: и нежность, и темперамент, и переменчивость, которая всегда волнует мужчин, и что-то еще – то, чего нет ни у одной блондинки, не говоря уже о брюнетке. Кстати, я сам люблю шатенок. Они мне так нравятся, что приходится обходить их стороной, кабы чего не вышло.
Я не упомянул рыжих, но о них лучше ни слова, потому что все рыжие женщины – ведьмы.
Простите меня, судари мои. А сударыни, надеюсь, просто пролистнули эту страницу. Но я возвращаюсь к лимузину, в котором разговор как раз подходил к концу.
– Ну что же, прощайте, – сказал самому главному чиновнику его приятель, – желаю приятно провести выходные.
Городской голова пожал протянутую ему руку и повернулся было к двери, как вдруг услышал обращенную к нему просьбу:
– Позвоните сегодня же министру: пусть уволит в понедельник свою референтшу. Министр Вам не откажет.
– Да-да, – согласился большой начальник, – мы с ним хорошие приятели. Только Вам это зачем?
Хозяин «мерседеса» отключил телевизор и, глядя на погасший экран, вздохнул:
– В понедельник ее уволят, во вторник она поплачет, а в среду я позвоню и предложу ей высокую должность в моем московском офисе. С зарплатой, которую она сама себе назначит.
На том и порешили. После чего приятели расстались: один по коридору из спин охранников проскочил в парадную дверь своего дома, а другой покатил дальше со своим скромным эскортом – впереди джип с телохранителями и следом точно такой же. И на всех трех машинах крутились голубые мигалки, почти незаметные в ярком солнечном свете. Оставшийся в одиночестве на заднем сиденье огромного лимузина человек, ненавидящий красную икру, оказался совсем маленьким, что и не удивительно, потому что он был роста невысокого и сложения почти тщедушного. Но эти мелочи не мешали ему быть лицом значительным. Впрочем, это лишнее подтверждение всеобщего закона нашей Вселенной – маленькие объекты обладают большей энергией. Астрономы могут подтвердить, что белые карлики светят ярче, чем желтые великаны. История, даже очень недавняя, тоже имеет свои свидетельства этому. Октябрьскую революцию, как известно, организовали карлики. В состав первого советского правительства вошли люди, как будто специально отобранные в театре лилипутов – каждый из них ростом не превышал полутора метров. Хотя память мне подсказывает, что был один из них великан – почти метр семьдесят, но он был очень скромным и ходил на полусогнутых, чтобы не выделяться. А то мало ли что! Короче говоря, карлики – великая сила, а все остальные, в особенности те, кого любят девушки, должны помнить об этом и быть настороже.
2
Человека, который летел в бронированном «шестисотом» к своему загородному дому, звали Владимир Фомич Высоковский. Личностью он был весьма выдающейся. Легенду о черной икре по большим праздникам и о ненависти к лососевой он придумал сам, а может быть, сказал так, чтобы показать разницу между собой и тем большим начальником, проплававшим все свое детство в мелкой провинциальной речушке, не выпуская изо рта кусок хлеба, политый подсолнечным маслом. Я никого не хочу убеждать, но мне доподлинно известно: Владимир Фомич родился в семье более чем скромной, в которой и минтаевую икру в глаза не видели, не то чтобы деликатесы, украшающие столы партийного начальства. Выбиться в люди у Володи шансов почти не было, потому что в прежние годы вершители судеб могли закрыть глаза на низкое происхождение, если человек был высокого роста. Время революционных карликов уже ушло в историю, дочери высокого начальства предпочитали накачанных великанов с прилизанными волосами, а кому был нужен студент ростом метр шестьдесят, и то только тогда, когда он вставал на цыпочки. Но если бы девушки во французских дубленках, подъезжающие к дверям Альма Матер в папиных служебных машинах, знали тогда, сколько энергии может аккумулировать в себе маленький человек! Если бы преподаватели экономического факультета могли догадаться, что по коридору, прижимаясь к стене, скромно передвигается небольшая водородная бомба! Никто не знал, даже я. Хотя уже на третьем курсе популярность студента Высоковского начала расти. Именно тогда он написал экономический труд, который широко ходил по рукам. Школьную тетрадку из сорока восьми листов, исписанных аккуратным почерком, перелистала вначале бабушка-бухгалтер, потом мать, затем ее подержал в своих ладонях отец, но он читать не стал. После чего с ней ознакомились, заперевшись в кабинке туалета, двое невысоких студентов из параллельной группы. A потом уж Володя осмелел настолько, что предложил оценить его творение одной девушке, для чего пригласил ее пройтись по Таврическому саду, который был в двух шагах от факультета. Студентка покраснела, потому что не сразу догадалась, чего от нее хотят, а когда поняла, то решила отказаться, но за окном светило осеннее солнце, с деревьев осыпались золотые листья, а Высоковский настаивал. Они опустились на садовую скамью, на которой еще лежала пустая бутылка портвейна «Ереван» и стакан с розовыми разводами на стенках. Девушка углубилась в чтение, а Володя украдкой поглядывал на ее прыщавый лобик, прикрытый редкой челкой. Наконец сокурсница закрыла тетрадь, посмотрела на коротышку влажными глазами и выдохнула:
