Я задумался, не обидеться ли мне, что меня столь бесцеремонно используют. Разве это не сексуальное посягательство — вот так взять в оборот бывшего любовника, как только ей взбрело в голову, что она хочет ребенка? Может, мне стоит стать в позу и посоветовать ей завести счет в спермобанке?
Да что там, я прекрасно знал, что не упустил бы такую возможность, даже если б мне пришлось скакать в город на своей хромой ноге. И ребенок вовсе не был для Дезире очередной прихотью. Единственное, что удерживало меня от того, чтобы пропеть осанну, так это гложущее подозрение, что ей нужен не столько я, сколько мои маленькие хвостатые сорванцы. И конечно же все кончилось тем, что я запрятал свои сомнения в глубокий колодец и крепко-накрепко прикрутил крышку болтами. Может, еще и не придется ничего объяснять Аните? Черт его знает, может я, сам того не ведая, находился вблизи зеленого криптонита[2]и под влиянием облучения мои сперматозоиды взяли да подувяли? Ну или около «Раундапа»[3]или еще какой дряни от паразитов. И на что я тогда, спрашивается, сдался Дезире?
После второго раза она заплакала и сказала, что больше не хочет, чтобы я приходил, иначе она опять начнет по мне скучать. По мне? Опять? К тому времени я уже вообще ничего не понимал, поэтому просто сказал: «Так, значит?» — вышел из ее квартиры и словно в тумане добрался до дома с чудовищной головной болью. Но все же на следующий вечер я опять туда поехал. Мы же договорились — три попытки. И хочет она того или нет, я для себя твердо решил выяснить, что она имела в виду под этим «опять».
Однако на третий вечер ее не оказалось дома. А может, просто не открыла дверь.
2. Дезире
Проснулась — а подушка пахнет Бенни. Аромат мыла с примесью сена, моторного масла и кофе с тонкой ноткой коровьего дерьма, как любят выражаться в описании духов.
Весь этот день был какой-то странный. Словно я вдруг выпала из собственной жизни и встала в сторонке и все мои мысли — каракули на полях, побег от моего отлаженного, предсказуемого и довольно комфортного бытия.
Да ведь так оно и есть. Я должна полностью отключить сознание, замереть на бегу до тех пор, пока эта неслыханная затея не осуществится. Если нам удастся зачать ребенка, то придется все переосмыслить, переписать все планы заново. А если нет — все опять пойдет своим чередом, как будто ничего и не случилось.
Я не испытывала ничего подобного с тех пор, как была маленькой и моя тетка Анна-Лиза припугнула меня, что детей, которые говорят нехорошие слова, забирают в детский дом. У меня тогда как раз появилась новая подруга Агнета, которая жила по соседству. Она иногда говорила «чертово дерьмо!» и утирала длинные сопли рукавом, я безгранично ею восхищалась и хотела во всем на нее походить. Но если б мой папа обнаружил, что я тоже знаю длинные заковыристые ругательства, он посадил бы меня в машину и отвез в огромный страшный дом с кучей детей и злых тетенек. Тогда я тоже несколько дней была сама не своя, пытаясь морально подготовиться. Не играла с новой куклой, чтобы потом не пришлось по ней скучать. Не разговаривала, чтобы случайно не выругаться. Накрывала на стол и как можно дольше чистила зубы, чтобы угодить родителям. Тетя Анна-Лиза сказала маме, что та совсем избаловала ребенка, слава Богу, нашелся хоть кто-то, кто не станет с ним церемониться. Она имела в виду себя. Затем она уехала домой, и все встало на свои места, и я тут же научилась смачно произносить «чертово дерьмо!», правда, лишь в гостях у Агнеты.
Моя квартира вдруг перестала быть только моей. На первое время я могла бы поставить детскую кроватку в спальне и приспособить ванну под столик для пеленания, но потом придется все же освободить рабочий кабинет и сделать из него детскую. А на днях на работе Лилиан спросила, не нужна ли кому-нибудь их двуспальная кровать — они с мужем решили жить в разных комнатах, когда их старший ребенок от них отселится. Кровать, пожалуй, поместилась бы в моей спальне, она ведь всего метр пятьдесят в ширину, и Бенни мог бы…
А может, та небольшая каморка со скошенным потолком на чердаке в Рябиновой усадьбе? Могло бы так мило получиться, прямо рядом со спальней Бенни с этими его пышными занавесками, вот только утеплена она или нет? И где мы возьмем деньги на вторую машину?
Правда, в спальне Бенни сейчас спит другая женщина. Интересно, он вчера пришел от меня — и сразу к ней в постель? Подумать только, ведь мы с ней могли бы оказаться в одной очереди за тестом на беременность, а потом разойтись в разные стороны и, затаив дыхание, замереть при виде полоски с положительным результатом…
Тут я усилием воли остановила бурный поток своих мыслей и мысленно нажала на кнопку «пауза». Переключилась в режим ожидания. Никаких планов, пока у меня в руках не окажется результат теста. И вообще никаких, если он окажется отрицательным. Так я, по крайней мере, думала.
Я даже не хотела понапрасну мучиться угрызениями совести по поводу его сожительницы. Конечно же ничего из этого не выйдет! Так, прихоть одинокой женщины, прогнувшейся под тяжестью орущих биологических часов, которые она пытается хоть как-то заткнуть.
Весь день я невольно наблюдала за собой со стороны. Какое-то ощущение нереальности: вот идет Беременная Женщина — пьет апельсиновый сок, ест здоровую пищу, старается не поднимать тяжелые стопки книг. Я просто ничего не могла с собой поделать; вечером, налив себе к омлету бокал вина, я с удивлением увидела, как моя рука выливает вино в раковину, словно движимая маткой, а не импульсами мозга…
Бенни… О Бенни я даже думать не могла. Каждый раз, когда мои мысли устремлялись в ту сторону, я зажмуривалась и, ступенька за ступенькой, погружалась «в глубь себя» — недаром я закончила курсы аутотренинга. И все равно он весь день неотступно следовал за мной, как двоящееся изображение в раздолбанном телевизоре. Я даже вообразила, что это его подруга пялилась на меня сегодня днем в библиотеке. Как будто она знает меня в лицо, мы же с ней и не встречались никогда!
Вечером он снова пришел, где-то около восьми. Сердце мое колотилось, как после получасового марафона. Он вроде бы хромал на одну ногу, но у меня даже язык не повернулся спросить, что случилось, все казалось таким зыбким, что было не до разговоров. Мы только глупо улыбнулись друг другу и тут же направились в спальню доводить до конца наш безумный проект. А потом я заплакала и сказала, чтобы он больше не приходил, я так не могу, а то опять сорвусь с катушек и начну по нему скучать.
«Так ты по мне скучала?» — спросил он с искренним удивлением.
3. Анита
Я сразу поняла, что что-то неладно, как только он сказал, что едет в город, и смылся, словно его жареный петух в задницу клюнул. А поскольку обычно он нет-нет да что-нибудь промямлит про то, куда едет, ясно было, что на этот раз едет он по делам, про которые ничего говорить не хочет, и, значит, наверняка здесь замешана эта его цаца, Креветка. Раньше он только о ней и распинался, как будто все пытался выговориться, отгородится от нее словами.
