1. Бенни
Хорошо еще, что я чуть шею себе не свернул, когда вылетел из квартиры Дезире, не чуя под собой ног после того первого вечера. Я споткнулся, скатившись вниз на несколько ступенек, шандарахнулся локтем о дверь лифта — ах ты, черт! — и приземлился на лестничную площадку на одно колено — так подвернул ногу, что там аж хрустнуло.
Этажом ниже открылась дверь, и какой-то старикан в халате с подозрением выглянул на лестничную клетку. А тут я корячусь — боль адская, даже губу закусить пришлось, чтобы не застонать, — так нет же, мне непременно надо его успокоить, дать понять, что я не представляю угрозы общественному порядку! Ну я и поклонился ему слегка, просто сама вежливость. Вот уж точно Бенни-деревенщина! Он тут же захлопнул дверь, и я услышал, как он запирает ее на замок и цепочку. Небось решил, что я из каких-нибудь чокнутых сектантов, эдакий полоумный свидетель Иеговы, который молится на лестнице, прежде чем отправиться вербовать новых последователей. Боже ты мой!
А вы когда-нибудь пробовали вести машину, вытянув одну ногу, а другой выжимая сцепление, газ и тормоз? Всю дорогу домой машина скакала, как кролик.
Хотя опять-таки хорошо, что так вышло. Потому как весь следующий день у меня чертовски болела нога, и я вообще больше ни о чем думать не мог. А если б и попытался, у меня бы просто мозги замкнуло от всей этой неразберихи. Дезире, снова-здорово! Все эти застарелые чувства, выворачивающие кишки наизнанку. Анита, которая, слава Богу, уже спала, когда я приехал домой, и еще не проснулась, когда я поутру поковылял в коровник. Я даже на вязанье ее, лежавшее на кухонном диване, старался не глядеть, опрокидывая в себя на бегу кружку растворимого кофе, залитого горячей водой из-под крана, — лишь бы поскорее уйти, чтобы не пришлось смотреть ей в глаза.
А мне ведь еще доить с вытянутой ногой — колено распухло, словно мяч, горячее, кровь так и стучит. Хромая, я с грехом пополам разыскал стульчик для дойки, ну такой, с ножкой на пружине, который еще пристегивается к поясу, — я им вообще-то никогда не пользуюсь. Я так давно последний раз на нем сидел, что потерял равновесие, опрокинулся и плюхнулся прямо в коровий навоз, снова ударившись ушибленным локтем. И вот лежу я в навозе, лыблюсь во весь рот и говорю вслух: «Поделом тебе, засранец ты этакий!» И представляю, как это насмешит Дезире, когда я ей расскажу. Я так был счастлив, самому стыдно стало.
Только до рассказов-то дело не дошло. Не тот у нас расклад, чтобы языком трепать да байки травить. Вечером, как уезжать, на душе кошки заскребли — опять пришлось врать Аните, которая приготовила на ужин сардельки и картошку с укропом, самую что ни на есть вкуснятину. На скамье валялся каталог из ювелирного — зуб даю, что он там оказался не случайно, но я сделал вид, будто не заметил его. Мне показалось, что она смотрит на меня пристальнее, чем обычно, и я наплел целую историю про то, как споткнулся о тюк сена и ушиб колено и как мне, бедному-несчастному, больно. Подлец, который сходил налево и теперь ищет утешения. Но с ней этот номер завсегда проходит, медсестра в ней взяла верх, и она со знанием дела ощупала колено, наложила повязку и сказала, что это всего лишь легкий вывих.
Пробормотав, что Бергрен из соседней деревни попросил помочь ему заполнить какую-то анкету по евросоюзным делам, я доковылял до машины и, вдарив по газам, помчался в сторону города, лишь потом сообразив, что к Бергрену ехать в другую сторону и, если Анита наблюдала за мной в окно, вопросов не миновать.
Но мне было на это плевать, лишь бы уехать, ведь я теперь — человек с секретным заданием. Да что там, просто супергерой, готовый примчаться по первому зову и обрюхатить маленьких креветок. Не хватает только облегающего костюма и плаща. И логотипа на груди, — может, здоровенный сперматозоид подойдет?
